Байки у костра.

andremon

Мисливець
Что ни говорите а без баек у костра, по моему вроде как то чего то не хватает... За неимением на нашем форуме литературных разделов, рискну создать новую тему, для межсезонья думаю будет кстати, кроме своих историй форумчан, интересно будет почитать копипаст и из других источников. Для затравки покажу пожалуй одну из баек моего лучшего друга, которого к сожалению уже нет на этом свете. Эту историю я слышал много раз и лично мне будет жалко если она пропадет, вот и решил записать по памяти, попробую таким образом ее оживить.
 

andremon

Мисливець
«Отшумели песни нашего полка

Отзвенели звонкие копыта

Пулями пробито днище котелка…»

Б. Окуджава, Старинная Солдатская Песня.


История эта конечно, относится к охоте весьма косвенно, произошла она во времена, которые теперь можно уже смело назвать как стародавние. Конкретные годы называть я, в силу некоторых причин, не буду, но для более менее внятной привязки все-таки скажу, что в армии тогда служили три года, гимнастерки были со стоячими воротничками, а лысый генсек грозился показать всему миру Кузькину мать лихо, стуча туфлей по ООНовской трибуне. Кстати говоря, под кузькиной матерью, великий кукурузник, скорее всего, подразумевал именно нас… нас – это военнослужащих тех времен. А я вот, как вспоминаю наших ребят, какими мы были, то уж какая там Кузькина мать, по большей части народ и хлеба тогда не ел в волю, недавно только страшная война прошла. Молодежь призывалась, больше на дистрофиков похожа, рахитичные недокормыши, да и в частях с продовольствием проблем хватало, кормежка была, как говорится не до жиру. Но честное слово, ежели бы дело дошло, до той самой «Кузькиной» то и показали бы, тут даже не сомневайтесь, как ни крути, а другого мы были замеса и нынешняя молодежь тут нам не чета. Ну да политика политикой, а срочную службу мне с сослуживцами приходилось нести в обстановке довольно напряженной, мир лихорадило, новой войной, не то что пахло, а даже прямо таки воняло, и страна исправно ковала и точила свой меч, свою армию…

Служить мне довелось в Н-ском истребительно-противотанковом полку, это про нас в армии шутят «смерть врагу, пи..ц расчету» но так как на гражданке у меня был опыт работы шофером, причем в колхозе. Надеюсь многим объяснять не надо, тем же, кто не в курсе скажу что специализация колхозного шофера, хорошо знающего что такое сельское бездорожье и ремонт на коленке, всяко будет повыше специализации шофера городского, который ездит исключительно по асфальту, а машину ему ремонтируют механики в гараже. Ребят с опытом и имеющих нужные навыки у нас там обычно забирал к себе нач. мастерских, в общем в арт. расчет я не попал, а был приставлен к электрику-аккумуляторщику который уже дослуживал последний год, и через полгода, проводив своего учителя на дембель, электромастерскую принял я. Надо сказать, что работы мне там хватало с головой, так что даже армейской шагистикой я «насладился» не в полной мере, а так, можно сказать краешком, рем. взводу обычно хватало дел и без шагистики, мне вон даже грыжу на втором году оперировали. Вот кто имеет представление, сколько весит танковый аккумулятор… вот, а на наших полу бронированных арт. тягачах, точно такие же стояли, да они тогда еще и в деревянных корпусах были, что весу им добавляло еще больше. Кроме аккумуляторов и автодела, на мне было еще и электричество, причем и по расположению, и даже генератор для полевого лагеря, был закреплен за моим ВАРЭМом. Вот вам вкратце, так сказать и предыстория, сама же история началась ранней белорусской весной в полевом лагере, на стрельбах, надо же личному составу так сказать, овладевать всей премудростью мат. части, артиллерия, как ни крути, а наука, причем наука чаще всего точная. Ну да это, конечно как попадем, мы же все-таки противотанкисты а не гаубичники нам на роду написано прямой наводкой стрелять, хотя и по закрытым целям стреляли мы довольно неплохо. Ну да, мы это я, конечно, громко сказал, стрельба по закрытым целям дело довольно сложное, самая настоящая командная игра, тут тебе и разведка и целеуказание, и вычислители, и уже в самую последнюю очередь сам выстрел. На стрельбах, весь полк буквально в мыле, народ окапывается, пушки заряжают, стреляют, в отличии от меня, у меня главная забота лагерь поставить, провода от генератора по палаткам раскинуть, в первый день возни много, да еще может в последний, а в промежутке – лафа, ну да то обычно, в тот же раз все пошло не так. Когда на полигоне стреляет «бог войны» для безопасности, на подступах выставляется оцепление, мало ли кому из местных захочется в лес прогуляться. Обычно этим занимались ребята из полигонной команды, но и из частей, тоже привлекали, ну а кого же привлечь, вот нас, ремонтников и прочих «блатных» к самим стрельбам отношения не имеющих, посадили в ГАЗ 62 и повезли по полигону под командой старшины Н…ского, одну пару высадили, другую, до нас дело дошло. Старшина, разводящий, немолодой мужичок какого то болезненного вида, надсадно кашляя, ткнул на ходу пальцем в карту и прокричал, стараясь перекричать мотор:

- Вот, тут ваш пост будет, вон как раз и родничок рядом, хорошее место!

В пару я попал с одним примечательным парнем, звали его… честно сказать и не помню как по армянски, как-то хитро… между собой мы звали его Ваней, фамилия его была Мазманян, и служил наш Ваня пулеметчиком, да да, артиллеристы, видите ли не танков больше боятся, а пехоты, вот и при каждом орудии имелся пулеметчик, так сказать отсекать вражескую пехоту от вражеских же танков. Были мы с тем Ваней одного призыва даже и дружили, любил он в части, в моей мастерской чаи гонять. Летом Ване красота, выроет себе окопчик, и пока расчет болванки тягает, зарядить, разрядить, Ваня тихонько «массу топит», а командир, если спросит, как у Вас дела, Мазманян, он для виду затвором пощелкает, мол

-Всо харошо тарищь лэйтенант, отсекаю…

в общем в стиле «Nopasaran, они не пройдут». Все бы хорошо, но иногда от такого напряженного «отсекания» наш Ваня даже храпеть начинал, наши зубоскалы посмеивались над ним, ну да это, скорее всего от зависти.

Ну вот, поставил нас старшина на пост, обрисовал, где чего, где село, или по белоруски «вёзка», где родник, где конкретно квадрат, куда стреляют… да и уехал. Топор и пила у нас с собой были, напилили мы березового сушняка, зажгли костер и ввиду отсутствия других занятий принялись ждать обеда. Мужики кто служил, соврать не дадут, какой это чуткий прибор – солдатский желудок, тем более, когда завтрак был не особо сытный. Обедали мы обычно в 13:00, а тут уже темнеть начало, на часах уже за 17 перевалило, обеда мы так и не дождались, не дождались и ужина к 19:00, стало понятно что дело не ладно, а что ж ты тут сделаешь? Во первых, это же самый настоящий пост, со всею вытекающей из устава ответственностью, во вторых, надо понимать что такое полигон, мало того что расстояния там довольно не шуточные и до лагеря пилить пришлось бы несколько десятков километров, так еще и иди узнай под чей огонь ты можешь попасть во время такой «прогулки». Котелки на березы мы навесили сразу, после приезда, собственно сразу и ехали с мыслью набрать березового сока, ну до вечера напились мы его, аж в животах булькало, но березовым фрешем пузо не обманешь, э…эх так натощак и ночевать пришлось. Что такое ранняя весна знают наверное все, пока солнышко светит вроде еще ничего, а как заходит, хлодрыга, промозглость, а тут еще и костер, который согревает только спереди, а сзади по спине гуляют сквозняки. Ну да эту проблему впрочем, мы с Ваней решили довольно просто, - зажгли второй костер, и сели, на березовых чурках опершись спинами, друг на друга лицами каждый к своему костру, благо дров немерено. Спать так конечно то еще удовольствие, ну так разве только слегка покимарить, спину и шею со временем так ломить начинает, что как то и не до сна. Первым не выдержал Ваня, встал и поленом сдвинул свой костер в сторону и умащиваясь по-цыгански, сказал мне:

- ну ти тут сматри, а я посплу

Не знаю как цыгане, но нами экспериментально было доказано что, спать так можно было, всего минут сорок, потом кострище остывает, и в полной мере начинаешь понимать смысл старинных русских слов, «Мать сыра земля» когда снизу быстро подбирался холод.

Худо-бедно, но первую ночь мы с Иваном как то, так и перекантовались, из серьезных потерь, на утро оказалось только что Ваня прожег насквозь полу своей шинели, с левой стороны зияла дыра, размером с кулак с обугленными краями, видно попался уголек. За неимением чаю закипятили по котелку родниковой воды, принялись пить и думать, как нам дальше жить.

- Э… Тола, на охота ходить нада…

Веско сказал Ваня. Автоматы, наши родные АК 47 под 7,62х39 старшина, видно для солидности приказал нам взять с собой, патронов - от греха, не дал, еще перестреляем, друг друга, или, не дай бог еще кого. А местных попугать вполне можно и одним видом, ну на крайний случай штык ножи, но мы-то с Ваней уже не первогодки, после стрельб, обычно оставались не отстрелянные патроны, которые мы как солдаты бывалые хранили на черный день. Был тогда в солдатских шароварах интересный карманчик называемый часовым и поскольку карманные часы тогда из моды вышли, а размер этого карманчика под патрон подходил в аккурат, там у нас и лежали припрятанные боеприпасы. Подбили баланс, у меня оказалось четыре штуки у Вани три, что ни говорите а семь патронов сила, даже какая то уверенность появилась, а что, автоматы есть, патроны тоже, авось не пропадем.

- А… слюшай, сечас лес пайдем, алэнь встретим, или лос, убьём зажарим и съедим!

Лихо, сверкая отчаяными кавказскими глазами, мечтал мой Ваня, загоняя в бездонный магазин скудный боезапас. Я же подумал что олень или лось это хорошо, но нам хотя бы зайку какого, или что там попадется. Я конечно не знаток фауны белорусского полесья, и думаю что в тамошних лесах дичь, конечно, какая то, быть должна, но только ведь лес у нас был не простой, а артиллерийский полигон, и уважающая себя дичь в таких местах похоже, жить отказывалась на отрез. И сколько мы, с грозным видом ни шлялись по округе, никого кроме нескольких сорок не встретили. Тревожно треща, носились они по березовым веткам, задорно дергая длинными хвостами. Потом, когда ходить без толку уже надоело, здраво рассудив, что сорока уж по всякому, лучше, чем ничего, я проглотив слюну в давно пустой желудок, вскинул свой АК к плечу, хорошенько прицелился в черно-белый силуэт, и как учили плавно выжал спусковой крючок, выстрел гулко резанул по лесной тишине, а моя сорока нервно дернув хвостом перепрыгнула на другую ветку в трех метрах от прежней…

- Да что б тебя…

Ругнулся я про себя и снова начал целиться в пернатую трещотку, второй выстрел резанул по ушам уже вроде меньше, а сорока опять не пострадала…

- А… слюшай, Тола не жги зря патроны, давай я.

Подскочил возбужденный Ваня, стрелял он гораздо лучше меня, всё-таки пулеметчик. Потом красиво вскинул свой автомат к плечу, и… выстрел грянул почти сразу, Ваня принципиально долго не целится, он всегда говорил, что результат от долгого выцеливания только хуже… может оно и так, но сорока, словно издеваясь, перепрыгнула на следующую ветку. Ваня тихонько, себе под свой армянский нос загнул и в три и в пять коленьев, со своим очаровательным армянским акцентом, затем опять резко вскинулся, громыхнул выстрел, и сорока тряпочкой упала на землю.

- Ура, попал!

Дружно грянули мы оба, и Ваня гордо подхватил с земли законную добычу, тут же неподалеку мы принялись ощипывать свой трофей, и сглатывая голодную слюну горестно видели, как с виду внушительная птица просто на глазах уменьшается до размеров чуть больше кулака.

- Да…

Многозначительно говорит Ваня.

- Э…если бы этот сорок, попалься в морэ Зиганшину, он би его не щипаль, он би его с пэрьями праглатиль.

Как раз за пару лет до того случилось знаменитое ч.п. с оторвавшейся баржой, на которой были стойбатовцы, ну помните то случай как они кирзовые сапоги ели и меха от гармошки. Поговаривали, что еще неизвестно чем бы там дело закончилось и если бы ту баржу поймали наши, может и до дисбата дошло, если бы не выловили их американцы и не вернули на родину в ореоле громкой славы.

Между тем сорока была насажена на молодую веточку и водружена жариться над тлеющими углями костра, и хотя вид у нее с каждой минутой становился все аппетитнее, запах поднимался одновременно и приятный и какой-то непонятный, что ли. Жарилась наша птичка минут двадцать. Потом Ваня не выдержал, снял ее с вертела, честно разорвал пополам и как то даже торжественно сказал:

- Садись Тола. Будэм жрат!

Я с подозрением откусил маленький кусочек, рот наполнился слюной, в желудке заурчало, и я начал жевать жесткое несоленое мясо, как то подозрительно отдающее падалью. А проглотить я его так и не смог, желудок скрутило жесточайшим спазмом, и я рванул к ближайшим кустам, рядом со мной, так же ломанулся и Ваня. Мы потом еще несколько раз пытались съесть хоть немного, но ничего не получалось, два молодых голодных желудка наотрез отказывались есть это. потом Ваня со словами:

- Ну… йоп товой мат… оказывается кирзовый сапог вкуснее, чем ти.

Зашвырнул злополучную сороку далеко в кусты. Мой желудок на такие издевательства ответил нешуточной болью, да и Ваня тоже, пригорюнясь сидел на бревнышке возле костра с подозрительно позеленевшим лицом.

- Да, дела… ну я не знаю Ваня, но так нельзя, со жратвой надо что то думать.

Прервал я горестную паузу.

- Раз такая у нас беда, то надо к людям идти, по-другому никак.

- Вот, например, сколько у нас денег?

Тогда как раз ввели «новые» деньги, просуществовавшие потом до конца Союза. Простой рядовой тогда получал 3 рубля денежного довольствия, поскольку Ваня был сержантом, он имел целых 8рублей, я же, хоть и был рядовым, состоял на сержантской должности, плюс доплата за первый класс водителя, вместе выходило целых 18 рублей с мелочью. Но как назло, последняя получка была уже давно и денег у нас оказалось немного, у меня зеленая трешница с мелочью да у Вани два маленьких желтеньких рубля и немного мелочи, после тщательной финансовой ревизии оказалось целых пять рублей восемьдесят копеек, по тем временам сумма немаленькая. Полуденное весеннее солнышко, сквозь тонкое шинельное сукно приятно пригрело спину, и я, была ни была, засобирался в село или как она там, во вёзку. Ваня как старший поста остался бдить, а главное стеречь автоматы и иное имущество. Я забросил пустой вещмешок на спину, финансы сунул в карман, кое как отряхнул х.б. и шинель, пучком прошлогодней травы протер сапоги, и двинул в сторону отмеченную старшиной как ближайший населенный пункт. Ту самую вёзку было видно без бинокля, за соседним холмом виднелись церковные кресты, хорошо, не заблудишься. Тропка поначалу слегка петляла, потом вобрала в себя другие тропинки, расширилась, идти с горки было легко, и я припустил, скорость снизил, только взбираясь на пригорок. Странное дело, глядя от нашего с Ваней бивака, церковь казалась не особо далеко, однако на дорогу я потратил часа полтора. И только, наконец перевалив через вершину соседнего холма, вошел в село, заблудиться в этой вёзке наверное не вышло бы даже при желании, улица была всего одна, церковь, магазин и сельсовет посредине, вот и вся нехитрая диспозиция. В магазине, как две капли похожем на магазин в моем селе картина была тоже, самая обычная, хлеба не было. Из еды в наличии только дорогое печенье, конфеты да консервы, прикинув быстро, что к чему, денег хватало только на один, ну самое большее два раза пожрать, а сколько еще торчать на этом посту, совершенно неизвестно. Скрепя сердце, купил четыре пачки Памира по 14копеек, спичек, потом вышел из магазина, достал сигаретку, и пошагал к кучке мужичков сидящих на скамейке под стеной.

- Здравствуйте уважаемые!

Поздоровался я с честной компанией.

- Добры дзень хлопец.

Прогудели мне в ответ по-белорусски.

- Разрешите прикурить?

Обратился я к крайнему, одетому в ватную стеганую телогрейку и такие же штаны, на голове трепала развязанными ушами шапка, в зубах тлела газетная цигарка с желтыми никотиновыми разводами, над цигаркой лохматилились пшеничного цвета усы, окрашенные куревом вокруг рта в грязно-коричневый цвет.

- Калі ласка!

Вежливо ответил тот, протягивая мне свою цигарку огоньком вперед. Я с деловым видом прикурил свой Памир, блаженно затянулся и повел разведку ситуации.

- А что дядечка, где тут у вас можно картохи купить?

- А грошы, хлопец у табе ёсць?

Заинтересовался аббориген.

-Я ў жонкі ўсё скрасці магу, толькі грошы хавае. А выпіць то хочацца!

-Денег есть немного, правда… мы тут, дядечка в оцеплении стоим, и что-то уже вторые сутки жратву не подвозят.

- Ну тады пайшлі хлопец, паглядзім што ў мяне ёсць.

Дорога до дядечкиной избы заняла не больше пяти минут, и я вложил в прокуренные пальцы вещмешок, а сам остался на просторном подворье, ждать. Минут пятнадцать абориген шуршал в избе и сарае, потом со словами:

-Вось трымай

Протянул мне вещмешок полный красивой розовой картошки с несколькими луковицами сверху, кроме того завернутый в газету большой, кила полтора кусок соленого сала, кулек соли и сверх всего огромный, кила на три, подовый ржаной каравай.

-Вот это дело! Спасибо дядечка!

И с благодарностью сунул ему всю оставшуюся нашу с Ваней кассу.

-І табе салдацік дзякуй, пайду зараз вып'ю з мужыкамі за тваё здароўе

Кулек с солью я недолго думая сунул в карман, вещмешок вскинул на плечи, каравай взял в руки и пошел к Ивану. И если спускаться с пригорка, было не очень тяжело, то подниматься к лесу с грузом было не сахар, или это я за эти два дня так отощал? Тяжелее всего было нести в руках паляницу, шел я с ней, сперва под мышкой, потом рука устала, и я перехватил каравай двумя руками как руль. Потом мне это надоело, да и заодно решив подкрепиться, в середине я проел сквозную дырку, и надел хлеб на лямку вещмешка. Может и вправду, а может мне только показалось, но дорога назад, вроде ка оказалась гораздо дольше, и к нашему биваку я стал подходить уже, когда солнце подползало до горизонта.

Ваня, увидев меня издалека, с радостными криками побежал мне на встречу.

- Ай вай, Тола дарагой, ти мой самый лучший друг! Ти нам жрат принес!

Кричал он, на ходу возбужденно махая руками,

- Ваня! А автоматы, ты чего, бросил?!! Не хватало из-за тебя охламона еще дисбат схлопотать, за утерю оружия!!!

Ну да автоматы, слава богу, стояли там же где мы их оставили, опертые о толстую березу!

И я успокоившись с улыбкой стал резать на куски хлеб и сало, Ваня тем временем забросил в угли несколько картошек, и вскоре мы блаженно заработали челюстями. Наконец то за двое суток основательно подкрепившись, с удовольствием закурили, ну надо ж, как немного надо человеку для счастья!

Харчей нам хватило еще на трое суток… ну как хватило, хлеб закончился первый, за ним сало, картошку поначалу пекли и даже жарили на крышке котелка, но потом стали просто варить в мундире, так вроде отходов меньше. Как бы там ни было, но к концу пятого дня нашей героической обороны полигона были подъедены даже шкурки, пригоревшие места и чернота с картошек, которыми мы поначалу побрезговали. Народ кстати говоря, пройти в лес через наш пост стал пытался регулярнее, если первое время, почти никого не было, всего один раз, Ваня шуганул стайку ребятишек с соседней вёзки, то последние пару дней селян прибавилось, одни после предупреждения молча разворачивались, другие с возмущением говорили что артиллеристы уже отстрелялись, и уехали. Канонада и в правду умолкла совершенно, что наталкивало на соответствующие размышления.

Вечером пятого дня, когда мы как раз доели последние картофельные шкурки, Ваня решительно заявил:

- А…слюшай Тола, навэрно нас совсэм забили, что будэм дэлат?…

- Давай навэрно, завтра утром будэм собират манатки? Пайдем за сэло, там дарога, направлу автомат на шафера, скажу вези нас в часть, дарагой! Если ми будем в часть ехать, то ми жэ вед нэ дэзериры, Вэрно

Верно, то оно верно, вот только я далеко не был уверен, что за вооруженное нападение на гражданского, нас по головке погладили бы.

- Ну да ладно, завтра подумаем об этом. Утро вечера мудренее.

И мы уже привычно стали палить костры, чтобы короткими урывками поспать. Ночь выдалась пасмурная, ветер шумел в голых ветках берез, мрак сгрудился за границами наших костров, стало казаться, что мир за этими световыми пятнами перестал существовать, а есть только холодный ветер, ночь и мы две потерянные, никому не нужные души.

Насколько я помню, не смотря на усталость, спать мне, почему то даже и не хотелось, потому и свет далеких фар я увидел первым. По раздолбанной полигонной дроге к нам ехала машина, прыгая на ухабах, так что две колонны света от фар иногда упирались даже в небо. Вскоре к нам лихо подкатил зеленый ГАЗ 69 в просторечии «Козел» из неё выскочил наш нач. разведки ст. лейтенант К…ук и со словами

- Братцы вы тут как? Живы здоровы?

Видок у нас наверное был еще тот, рожи после цыганской ночевки походили больше на негритянские, утренние умывания без мыла, вряд ли улучшали ситуацию. Ваня проснулся не сразу, и тупо смотрел на машину и старшего лейтенанта, потом, наверное уже проснувшись, громко закричал:

- Вай таварищ старший лэйтенант, ти жрат привез?!! Ми уже шестые сутки бэз жратви, слюшай! Я сапог кирзовый кушат хатель, я шинел уже кушаль!

Продолжал возбужденно Ваня, просовывая руку в дыру в своей шинели!

- Спокойно пацаны, собирайтесь, там, на заднем сидении бутерброды и чай в термосе.

- Только не набрасывайтесь, с голодухи, аккуратненько!

Мы шустро собрали свой нехитрый скарб, залили водой свои костры и загрузились в ГАЗик.

М…м… какой же божественный вкус был у бутербродов из вареной колбасы и белого хлеба, а крепкий сладкий чай! Старшина разводивший нас по постам, оказалось в госпиталь попал, с воспалением, причем все посты на карте отметил, а про нас видно забыл. В общем нас хватились уже только в части, это же ч. п . два солдата с оружием... начали искать, поехали в госпиталь к старшине, и тот на карте показал место, вот так старлей нас и нашел.
Главное в машине было тепло, а сиденье мягкое… в общем, всю дорогу до части, после перекуса мы проспали. В части в честь нашего приезда по тревоге подняли поваров и нам Ваней быстренько нажарили громадную сковороду картошки. Я кушал, приятно чувствуя как насыщаюсь, а глаза уже слипались, как же я устал за эти пять дней, Ваня тоже клевал носом, уже почти ложась лицом в тарелку…

В воскресенье было общее построение полка, командир коротко отчитался об отличном овладении полком навыками стрельбы из основных видов вооружения. Затем нас Ваней вызвали из строя и замполит самолично, рассказал о нашем героическом стоянии на посту, не взирая ни на какие трудности, нам подарили по ценному подарку, маленькому пенальчику с механическим карандашом и перьевой ручкой, в самый раз солдату письма домой писать. Ну да, еще, где-то через неделю гарнизонная газета напечатала про наш случай статью с фотографиями, мы с Ваней в новых х.б. Вот собственно и все.
 
Останнє редагування:

tyrist 1945

Тигр
«Отшумели песни нашего полка

Отзвенели звонкие копыта

Пулями пробито днище котелка…»

Б. Окуджава, Старинная Солдатская Песня.


История эта конечно, относится к охоте весьма косвенно, произошла она во времена, которые теперь можно уже смело назвать как стародавние. Конкретные годы называть я, в силу некоторых причин, не буду, но для более менее внятной привязки все-таки скажу, что в армии тогда служили три года, гимнастерки были со стоячими воротничками, а лысый генсек грозился показать всему миру Кузькину мать лихо, стуча туфлей по ООНовской трибуне. Кстати говоря, под кузькиной матерью, великий кукурузник, скорее всего, подразумевал именно нас… нас – это военнослужащих тех времен. А я вот, как вспоминаю наших ребят, какими мы были, то уж какая там Кузькина мать, по большей части народ и хлеба тогда не ел в волю, недавно только страшная война прошла. Молодежь призывалась, больше на дистрофиков похожа, рахитичные недокормыши, да и в частях с продовольствием проблем хватало, кормежка была, как говорится не до жиру. Но честное слово, ежели бы дело дошло, до той самой «Кузькиной» то и показали бы, тут даже не сомневайтесь, как ни крути, а другого мы были замеса и нынешняя молодежь тут нам не чета. Ну да политика политикой, а срочную службу мне с сослуживцами приходилось нести в обстановке довольно напряженной, мир лихорадило, новой войной, не то что пахло, а даже прямо таки воняло, и страна исправно ковала и точила свой меч, свою армию…

Служить мне довелось в Н-ском истребительно-противотанковом полку, это про нас в армии шутят «смерть врагу, пи..ц расчету» но так как на гражданке у меня был опыт работы шофером, причем в колхозе. Надеюсь многим объяснять не надо, тем же, кто не в курсе скажу что специализация колхозного шофера, хорошо знающего что такое сельское бездорожье и ремонт на коленке, всяко будет повыше специализации шофера городского, который ездит исключительно по асфальту, а машину ему ремонтируют механики в гараже. Ребят с опытом и имеющих нужные навыки у нас там обычно забирал к себе нач. мастерских, в общем в арт. расчет я не попал, а был приставлен к электрику-аккумуляторщику который уже дослуживал последний год, и через полгода, проводив своего учителя на дембель, электромастерскую принял я. Надо сказать, что работы мне там хватало с головой, так что даже армейской шагистикой я «насладился» не в полной мере, а так, можно сказать краешком, рем. взводу обычно хватало дел и без шагистики, мне вон даже грыжу на втором году оперировали. Вот кто имеет представление, сколько весит танковый аккумулятор… вот, а на наших полу бронированных арт. тягачах, точно такие же стояли, да они тогда еще и в деревянных корпусах были, что весу им добавляло еще больше. Кроме аккумуляторов и автодела, на мне было еще и электричество, причем и по расположению, и даже генератор для полевого лагеря, был закреплен за моим ВАРЭМом. Вот вам вкратце, так сказать и предыстория, сама же история началась ранней белорусской весной в полевом лагере, на стрельбах, надо же личному составу так сказать, овладевать всей премудростью мат. части, артиллерия, как ни крути, а наука, причем наука чаще всего точная. Ну да это, конечно как попадем, мы же все-таки противотанкисты а не гаубичники нам на роду написано прямой наводкой стрелять, хотя и по закрытым целям стреляли мы довольно неплохо. Ну да, мы это я, конечно, громко сказал, стрельба по закрытым целям дело довольно сложное, самая настоящая командная игра, тут тебе и разведка и целеуказание, и вычислители, и уже в самую последнюю очередь сам выстрел. На стрельбах, весь полк буквально в мыле, народ окапывается, пушки заряжают, стреляют, в отличии от меня, у меня главная забота лагерь поставить, провода от генератора по палаткам раскинуть, в первый день возни много, да еще может в последний, а в промежутке – лафа, ну да то обычно, в тот же раз все пошло не так. Когда на полигоне стреляет «бог войны» для безопасности, на подступах выставляется оцепление, мало ли кому из местных захочется в лес прогуляться. Обычно этим занимались ребята из полигонной команды, но и из частей, тоже привлекали, ну а кого же привлечь, вот нас, ремонтников и прочих «блатных» к самим стрельбам отношения не имеющих, посадили в ГАЗ 62 и повезли по полигону под командой старшины Н…ского, одну пару высадили, другую, до нас дело дошло. Старшина, разводящий, немолодой мужичок какого то болезненного вида, надсадно кашляя, ткнул на ходу пальцем в карту и прокричал, стараясь перекричать мотор:

- Вот, тут ваш пост будет, вон как раз и родничок рядом, хорошее место!

В пару я попал с одним примечательным парнем, звали его… честно сказать и не помню как по армянски, как-то хитро… между собой мы звали его Ваней, фамилия его была Мазманян, и служил наш Ваня пулеметчиком, да да, артиллеристы, видите ли не танков больше боятся, а пехоты, вот и при каждом орудии имелся пулеметчик, так сказать отсекать вражескую пехоту от вражеских же танков. Были мы с тем Ваней одного призыва даже и дружили, любил он в части, в моей мастерской чаи гонять. Летом Ване красота, выроет себе окопчик, и пока расчет болванки тягает, зарядить, разрядить, Ваня тихонько «массу топит», а командир, если спросит, как у Вас дела, Мазманян, он для виду затвором пощелкает, мол

-Всо харошо тарищь лэйтенант, отсекаю…

в общем в стиле «Nopasaran, они не пройдут». Все бы хорошо, но иногда от такого напряженного «отсекания» наш Ваня даже храпеть начинал, наши зубоскалы посмеивались над ним, ну да это, скорее всего от зависти.

Ну вот, поставил нас старшина на пост, обрисовал, где чего, где село, или по белоруски «вёзка», где родник, где конкретно квадрат, куда стреляют… да и уехал. Топор и пила у нас с собой были, напилили мы березового сушняка, зажгли костер и ввиду отсутствия других занятий принялись ждать обеда. Мужики кто служил, соврать не дадут, какой это чуткий прибор – солдатский желудок, тем более, когда завтрак был не особо сытный. Обедали мы обычно в 13:00, а тут уже темнеть начало, на часах уже за 17 перевалило, обеда мы так и не дождались, не дождались и ужина к 19:00, стало понятно что дело не ладно, а что ж ты тут сделаешь? Во первых, это же самый настоящий пост, со всею вытекающей из устава ответственностью, во вторых, надо понимать что такое полигон, мало того что расстояния там довольно не шуточные и до лагеря пилить пришлось бы несколько десятков километров, так еще и иди узнай под чей огонь ты можешь попасть во время такой «прогулки». Котелки на березы мы навесили сразу, после приезда, собственно сразу и ехали с мыслью набрать березового сока, ну до вечера напились мы его, аж в животах булькало, но березовым фрешем пузо не обманешь, э…эх так натощак и ночевать пришлось. Что такое ранняя весна знают наверное все, пока солнышко светит вроде еще ничего, а как заходит, хлодрыга, промозглость, а тут еще и костер, который согревает только спереди, а сзади по спине гуляют сквозняки. Ну да эту проблему впрочем, мы с Ваней решили довольно просто, - зажгли второй костер, и сели, на березовых чурках опершись спинами, друг на друга лицами каждый к своему костру, благо дров немерено. Спать так конечно то еще удовольствие, ну так разве только слегка покимарить, спину и шею со временем так ломить начинает, что как то и не до сна. Первым не выдержал Ваня, встал и поленом сдвинул свой костер в сторону и умащиваясь по-цыгански, сказал мне:

- ну ти тут сматри, а я посплу

Не знаю как цыгане, но нами экспериментально было доказано что, спать так можно было, всего минут сорок, потом кострище остывает, и в полной мере начинаешь понимать смысл старинных русских слов, «Мать сыра земля» когда снизу быстро подбирался холод.

Худо-бедно, но первую ночь мы с Иваном как то, так и перекантовались, из серьезных потерь, на утро оказалось только что Ваня прожег насквозь полу своей шинели, с левой стороны зияла дыра, размером с кулак с обугленными краями, видно попался уголек. За неимением чаю закипятили по котелку родниковой воды, принялись пить и думать, как нам дальше жить.

- Э… Тола, на охота ходить нада…

Веско сказал Ваня. Автоматы, наши родные АК 47 под 7,62х39 старшина, видно для солидности приказал нам взять с собой, патронов - от греха, не дал, еще перестреляем, друг друга, или, не дай бог еще кого. А местных попугать вполне можно и одним видом, ну на крайний случай штык ножи, но мы-то с Ваней уже не первогодки, после стрельб, обычно оставались не отстрелянные патроны, которые мы как солдаты бывалые хранили на черный день. Был тогда в солдатских шароварах интересный карманчик называемый часовым и поскольку карманные часы тогда из моды вышли, а размер этого карманчика под патрон подходил в аккурат, там у нас и лежали припрятанные боеприпасы. Подбили баланс, у меня оказалось четыре штуки у Вани три, что ни говорите а семь патронов сила, даже какая то уверенность появилась, а что, автоматы есть, патроны тоже, авось не пропадем.

- А… слюшай, сечас лес пайдем, алэнь встретим, или лос, убьём зажарим и съедим!

Лихо, сверкая отчаяными кавказскими глазами, мечтал мой Ваня, загоняя в бездонный магазин скудный боезапас. Я же подумал что олень или лось это хорошо, но нам хотя бы зайку какого, или что там попадется. Я конечно не знаток фауны белорусского полесья, и думаю что в тамошних лесах дичь, конечно, какая то, быть должна, но только ведь лес у нас был не простой, а артиллерийский полигон, и уважающая себя дичь в таких местах похоже, жить отказывалась на отрез. И сколько мы, с грозным видом ни шлялись по округе, никого кроме нескольких сорок не встретили. Тревожно треща, носились они по березовым веткам, задорно дергая длинными хвостами. Потом, когда ходить без толку уже надоело, здраво рассудив, что сорока уж по всякому, лучше, чем ничего, я проглотив слюну в давно пустой желудок, вскинул свой АК к плечу, хорошенько прицелился в черно-белый силуэт, и как учили плавно выжал спусковой крючок, выстрел гулко резанул по лесной тишине, а моя сорока нервно дернув хвостом перепрыгнула на другую ветку в трех метрах от прежней…

- Да что б тебя…

Ругнулся я про себя и снова начал целиться в пернатую трещотку, второй выстрел резанул по ушам уже вроде меньше, а сорока опять не пострадала…

- А… слюшай, Тола не жги зря патроны, давай я.

Подскочил возбужденный Ваня, стрелял он гораздо лучше меня, всё-таки пулеметчик. Потом красиво вскинул свой автомат к плечу, и… выстрел грянул почти сразу, Ваня принципиально долго не целится, он всегда говорил, что результат от долгого выцеливания только хуже… может оно и так, но сорока, словно издеваясь, перепрыгнула на следующую ветку. Ваня тихонько, себе под свой армянский нос загнул и в три и в пять коленьев, со своим очаровательным армянским акцентом, затем опять резко вскинулся, громыхнул выстрел, и сорока тряпочкой упала на землю.

- Ура, попал!

Дружно грянули мы оба, и Ваня гордо подхватил с земли законную добычу, тут же неподалеку мы принялись ощипывать свой трофей, и сглатывая голодную слюну горестно видели, как с виду внушительная птица просто на глазах уменьшается до размеров чуть больше кулака.

- Да…

Многозначительно говорит Ваня.

- Э…если бы этот сорок, попалься в морэ Зиганшину, он би его не щипаль, он би его с пэрьями праглатиль.

Как раз за пару лет до того случилось знаменитое ч.п. с оторвавшейся баржой, на которой были стойбатовцы, ну помните то случай как они кирзовые сапоги ели и меха от гармошки. Поговаривали, что еще неизвестно чем бы там дело закончилось и если бы ту баржу поймали наши, может и до дисбата дошло, если бы не выловили их американцы и не вернули на родину в ореоле громкой славы.

Между тем сорока была насажена на молодую веточку и водружена жариться над тлеющими углями костра, и хотя вид у нее с каждой минутой становился все аппетитнее, запах поднимался одновременно и приятный и какой-то непонятный, что ли. Жарилась наша птичка минут двадцать. Потом Ваня не выдержал, снял ее с вертела, честно разорвал пополам и как то даже торжественно сказал:

- Садись Тола. Будэм жрат!

Я с подозрением откусил маленький кусочек, рот наполнился слюной, в желудке заурчало, и я начал жевать жесткое несоленое мясо, как то подозрительно отдающее падалью. А проглотить я его так и не смог, желудок скрутило жесточайшим спазмом, и я рванул к ближайшим кустам, рядом со мной, так же ломанулся и Ваня. Мы потом еще несколько раз пытались съесть хоть немного, но ничего не получалось, два молодых голодных желудка наотрез отказывались есть это. потом Ваня со словами:

- Ну… йоп товой мат… оказывается кирзовый сапог вкуснее, чем ти.

Зашвырнул злополучную сороку далеко в кусты. Мой желудок на такие издевательства ответил нешуточной болью, да и Ваня тоже, пригорюнясь сидел на бревнышке возле костра с подозрительно позеленевшим лицом.

- Да, дела… ну я не знаю Ваня, но так нельзя, со жратвой надо что то думать.

Прервал я горестную паузу.

- Раз такая у нас беда, то надо к людям идти, по-другому никак.

- Вот, например, сколько у нас денег?

Тогда как раз ввели «новые» деньги, просуществовавшие потом до конца Союза. Простой рядовой тогда получал 3 рубля денежного довольствия, поскольку Ваня был сержантом, он имел целых 8рублей, я же, хоть и был рядовым, состоял на сержантской должности, плюс доплата за первый класс водителя, вместе выходило целых 18 рублей с мелочью. Но как назло, последняя получка была уже давно и денег у нас оказалось немного, у меня зеленая трешница с мелочью да у Вани два маленьких желтеньких рубля и немного мелочи, после тщательной финансовой ревизии оказалось целых пять рублей восемьдесят копеек, по тем временам сумма немаленькая. Полуденное весеннее солнышко, сквозь тонкое шинельное сукно приятно пригрело спину, и я, была ни была, засобирался в село или как она там, во вёзку. Ваня как старший поста остался бдить, а главное стеречь автоматы и иное имущество. Я забросил пустой вещмешок на спину, финансы сунул в карман, кое как отряхнул х.б. и шинель, пучком прошлогодней травы протер сапоги, и двинул в сторону отмеченную старшиной как ближайший населенный пункт. Ту самую вёзку было видно без бинокля, за соседним холмом виднелись церковные кресты, хорошо, не заблудишься. Тропка поначалу слегка петляла, потом вобрала в себя другие тропинки, расширилась, идти с горки было легко, и я припустил, скорость снизил, только взбираясь на пригорок. Странное дело, глядя от нашего с Ваней бивака, церковь казалась не особо далеко, однако на дорогу я потратил часа полтора. И только, наконец перевалив через вершину соседнего холма, вошел в село, заблудиться в этой вёзке наверное не вышло бы даже при желании, улица была всего одна, церковь, магазин и сельсовет посредине, вот и вся нехитрая диспозиция. В магазине, как две капли похожем на магазин в моем селе картина была тоже, самая обычная, хлеба не было. Из еды в наличии только дорогое печенье, конфеты да консервы, прикинув быстро, что к чему, денег хватало только на один, ну самое большее два раза пожрать, а сколько еще торчать на этом посту, совершенно неизвестно. Скрепя сердце, купил четыре пачки Памира по 14копеек, спичек, потом вышел из магазина, достал сигаретку, и пошагал к кучке мужичков сидящих на скамейке под стеной.

- Здравствуйте уважаемые!

Поздоровался я с честной компанией.

- Добры дзень хлопец.

Прогудели мне в ответ по-белорусски.

- Разрешите прикурить?

Обратился я к крайнему, одетому в ватную стеганую телогрейку и такие же штаны, на голове трепала развязанными ушами шапка, в зубах тлела газетная цигарка с желтыми никотиновыми разводами, над цигаркой лохматилились пшеничного цвета усы, окрашенные куревом вокруг рта в грязно-коричневый цвет.

- Калі ласка!

Вежливо ответил тот, протягивая мне свою цигарку огоньком вперед. Я с деловым видом прикурил свой Памир, блаженно затянулся и повел разведку ситуации.

- А что дядечка, где тут у вас можно картохи купить?

- А грошы, хлопец у табе ёсць?

Заинтересовался аббориген.

-Я ў жонкі ўсё скрасці магу, толькі грошы хавае. А выпіць то хочацца!

-Денег есть немного, правда… мы тут, дядечка в оцеплении стоим, и что-то уже вторые сутки жратву не подвозят.

- Ну тады пайшлі хлопец, паглядзім што ў мяне ёсць.

Дорога до дядечкиной избы заняла не больше пяти минут, и я вложил в прокуренные пальцы вещмешок, а сам остался на просторном подворье, ждать. Минут пятнадцать абориген шуршал в избе и сарае, потом со словами:

-Вось трымай

Протянул мне вещмешок полный красивой розовой картошки с несколькими луковицами сверху, кроме того завернутый в газету большой, кила полтора кусок соленого сала, кулек соли и сверх всего огромный, кила на три, подовый ржаной каравай.

-Вот это дело! Спасибо дядечка!

И с благодарностью сунул ему всю оставшуюся нашу с Ваней кассу.

-І табе салдацік дзякуй, пайду зараз вып'ю з мужыкамі за тваё здароўе

Кулек с солью я недолго думая сунул в карман, вещмешок вскинул на плечи, каравай взял в руки и пошел к Ивану. И если спускаться с пригорка, было не очень тяжело, то подниматься к лесу с грузом было не сахар, или это я за эти два дня так отощал? Тяжелее всего было нести в руках паляницу, шел я с ней, сперва под мышкой, потом рука устала, и я перехватил каравай двумя руками как руль. Потом мне это надоело, да и заодно решив подкрепиться, в середине я проел сквозную дырку, и надел хлеб на лямку вещмешка. Может и вправду, а может мне только показалось, но дорога назад, вроде ка оказалась гораздо дольше, и к нашему биваку я стал подходить уже, когда солнце подползало до горизонта.

Ваня, увидев меня издалека, с радостными криками побежал мне на встречу.

- Ай вай, Тола дарагой, ти мой самый лучший друг! Ти нам жрат принес!

Кричал он, на ходу возбужденно махая руками,

- Ваня! А автоматы, ты чего, бросил?!! Не хватало из-за тебя охламона еще дисбат схлопотать, за утерю оружия!!!

Ну да автоматы, слава богу, стояли там же где мы их оставили, опертые о толстую березу!

И я успокоившись с улыбкой стал резать на куски хлеб и сало, Ваня тем временем забросил в угли несколько картошек, и вскоре мы блаженно заработали челюстями. Наконец то за двое суток основательно подкрепившись, с удовольствием закурили, ну надо ж, как немного надо человеку для счастья!

Харчей нам хватило еще на трое суток… ну как хватило, хлеб закончился первый, за ним сало, картошку поначалу пекли и даже жарили на крышке котелка, но потом стали просто варить в мундире, так вроде отходов меньше. Как бы там ни было, но к концу пятого дня нашей героической обороны полигона были подъедены даже шкурки, пригоревшие места и чернота с картошек, которыми мы поначалу побрезговали. Народ кстати говоря, пройти в лес через наш пост стал пытался регулярнее, если первое время, почти никого не было, всего один раз, Ваня шуганул стайку ребятишек с соседней вёзки, то последние пару дней селян прибавилось, одни после предупреждения молча разворачивались, другие с возмущением говорили что артиллеристы уже отстрелялись, и уехали. Канонада и в правду умолкла совершенно, что наталкивало на соответствующие размышления.

Вечером пятого дня, когда мы как раз доели последние картофельные шкурки, Ваня решительно заявил:

- А…слюшай Тола, навэрно нас совсэм забили, что будэм дэлат?…

- Давай навэрно, завтра утром будэм собират манатки? Пайдем за сэло, там дарога, направлу автомат на шафера, скажу вези нас в часть, дарагой! Если ми будем в часть ехать, то ми жэ вед нэ дэзериры, Вэрно

Верно, то оно верно, вот только я далеко не был уверен, что за вооруженное нападение на гражданского, нас по головке погладили бы.

- Ну да ладно, завтра подумаем об этом. Утро вечера мудренее.

И мы уже привычно стали палить костры, чтобы короткими урывками поспать. Ночь выдалась пасмурная, ветер шумел в голых ветках берез, мрак сгрудился за границами наших костров, стало казаться, что мир за этими световыми пятнами перестал существовать, а есть только холодный ветер, ночь и мы две потерянные, никому не нужные души.

Насколько я помню, не смотря на усталость, спать мне, почему то даже и не хотелось, потому и свет далеких фар я увидел первым. По раздолбанной полигонной дроге к нам ехала машина, прыгая на ухабах, так что две колонны света от фар иногда упирались даже в небо. Вскоре к нам лихо подкатил зеленый ГАЗ 69 в просторечии «Козел» из неё выскочил наш нач. разведки ст. лейтенант К…ук и со словами

- Братцы вы тут как? Живы здоровы?

Видок у нас наверное был еще тот, рожи после цыганской ночевки походили больше на негритянские, утренние умывания без мыла, вряд ли улучшали ситуацию. Ваня проснулся не сразу, и тупо смотрел на машину и старшего лейтенанта, потом, наверное уже проснувшись, громко закричал:

- Вай таварищ старший лэйтенант, ти жрат привез?!! Ми уже шестые сутки бэз жратви, слюшай! Я сапог кирзовый кушат хатель, я шинел уже кушаль!

Продолжал возбужденно Ваня, просовывая руку в дыру в своей шинели!

- Спокойно пацаны, собирайтесь, там, на заднем сидении бутерброды и чай в термосе.

- Только не набрасывайтесь, с голодухи, аккуратненько!

Мы шустро собрали свой нехитрый скарб, залили водой свои костры и загрузились в ГАЗик.

М…м… какой же божественный вкус был у бутербродов из вареной колбасы и белого хлеба, а крепкий сладкий чай! Старшина разводивший нас по постам, оказалось в госпиталь попал, с воспалением, причем все посты на карте отметил, а про нас видно забыл. В общем нас хватились уже только в части, это же ч. п . два солдата с оружием... начали искать, поехали в госпиталь к старшине, и тот на карте показал место, вот так старлей нас и нашел.
Главное в машине было тепло, а сиденье мягкое… в общем, всю дорогу до части, после перекуса мы проспали. В части в честь нашего приезда по тревоге подняли поваров и нам Ваней быстренько нажарили громадную сковороду картошки. Я кушал, приятно чувствуя как насыщаюсь, а глаза уже слипались, как же я устал за эти пять дней, Ваня тоже клевал носом, уже почти ложась лицом в тарелку…

В воскресенье было общее построение полка, командир коротко отчитался об отличном овладении полком навыками стрельбы из основных видов вооружения. Затем нас Ваней вызвали из строя и замполит самолично, рассказал о нашем героическом стоянии на посту, не взирая ни на какие трудности, нам подарили по ценному подарку, маленькому пенальчику с механическим карандашом и перьевой ручкой, в самый раз солдату письма домой писать. Ну да, еще, где-то через неделю гарнизонная газета напечатала про наш случай статью с фотографиями, мы с Ваней в новых х.б. Вот собственно и все.
ЛАЙК!
 

andremon

Мисливець
Спасибо хлопцы! Я старался :)
 

roz_koms

Слідопит
«Отшумели песни нашего полка

Отзвенели звонкие копыта

Пулями пробито днище котелка…»

Б. Окуджава, Старинная Солдатская Песня.


История эта конечно, относится к охоте весьма косвенно, произошла она во времена, которые теперь можно уже смело назвать как стародавние. Конкретные годы называть я, в силу некоторых причин, не буду, но для более менее внятной привязки все-таки скажу, что в армии тогда служили три года, гимнастерки были со стоячими воротничками, а лысый генсек грозился показать всему миру Кузькину мать лихо, стуча туфлей по ООНовской трибуне. Кстати говоря, под кузькиной матерью, великий кукурузник, скорее всего, подразумевал именно нас… нас – это военнослужащих тех времен. А я вот, как вспоминаю наших ребят, какими мы были, то уж какая там Кузькина мать, по большей части народ и хлеба тогда не ел в волю, недавно только страшная война прошла. Молодежь призывалась, больше на дистрофиков похожа, рахитичные недокормыши, да и в частях с продовольствием проблем хватало, кормежка была, как говорится не до жиру. Но честное слово, ежели бы дело дошло, до той самой «Кузькиной» то и показали бы, тут даже не сомневайтесь, как ни крути, а другого мы были замеса и нынешняя молодежь тут нам не чета. Ну да политика политикой, а срочную службу мне с сослуживцами приходилось нести в обстановке довольно напряженной, мир лихорадило, новой войной, не то что пахло, а даже прямо таки воняло, и страна исправно ковала и точила свой меч, свою армию…

Служить мне довелось в Н-ском истребительно-противотанковом полку, это про нас в армии шутят «смерть врагу, пи..ц расчету» но так как на гражданке у меня был опыт работы шофером, причем в колхозе. Надеюсь многим объяснять не надо, тем же, кто не в курсе скажу что специализация колхозного шофера, хорошо знающего что такое сельское бездорожье и ремонт на коленке, всяко будет повыше специализации шофера городского, который ездит исключительно по асфальту, а машину ему ремонтируют механики в гараже. Ребят с опытом и имеющих нужные навыки у нас там обычно забирал к себе нач. мастерских, в общем в арт. расчет я не попал, а был приставлен к электрику-аккумуляторщику который уже дослуживал последний год, и через полгода, проводив своего учителя на дембель, электромастерскую принял я. Надо сказать, что работы мне там хватало с головой, так что даже армейской шагистикой я «насладился» не в полной мере, а так, можно сказать краешком, рем. взводу обычно хватало дел и без шагистики, мне вон даже грыжу на втором году оперировали. Вот кто имеет представление, сколько весит танковый аккумулятор… вот, а на наших полу бронированных арт. тягачах, точно такие же стояли, да они тогда еще и в деревянных корпусах были, что весу им добавляло еще больше. Кроме аккумуляторов и автодела, на мне было еще и электричество, причем и по расположению, и даже генератор для полевого лагеря, был закреплен за моим ВАРЭМом. Вот вам вкратце, так сказать и предыстория, сама же история началась ранней белорусской весной в полевом лагере, на стрельбах, надо же личному составу так сказать, овладевать всей премудростью мат. части, артиллерия, как ни крути, а наука, причем наука чаще всего точная. Ну да это, конечно как попадем, мы же все-таки противотанкисты а не гаубичники нам на роду написано прямой наводкой стрелять, хотя и по закрытым целям стреляли мы довольно неплохо. Ну да, мы это я, конечно, громко сказал, стрельба по закрытым целям дело довольно сложное, самая настоящая командная игра, тут тебе и разведка и целеуказание, и вычислители, и уже в самую последнюю очередь сам выстрел. На стрельбах, весь полк буквально в мыле, народ окапывается, пушки заряжают, стреляют, в отличии от меня, у меня главная забота лагерь поставить, провода от генератора по палаткам раскинуть, в первый день возни много, да еще может в последний, а в промежутке – лафа, ну да то обычно, в тот же раз все пошло не так. Когда на полигоне стреляет «бог войны» для безопасности, на подступах выставляется оцепление, мало ли кому из местных захочется в лес прогуляться. Обычно этим занимались ребята из полигонной команды, но и из частей, тоже привлекали, ну а кого же привлечь, вот нас, ремонтников и прочих «блатных» к самим стрельбам отношения не имеющих, посадили в ГАЗ 62 и повезли по полигону под командой старшины Н…ского, одну пару высадили, другую, до нас дело дошло. Старшина, разводящий, немолодой мужичок какого то болезненного вида, надсадно кашляя, ткнул на ходу пальцем в карту и прокричал, стараясь перекричать мотор:

- Вот, тут ваш пост будет, вон как раз и родничок рядом, хорошее место!

В пару я попал с одним примечательным парнем, звали его… честно сказать и не помню как по армянски, как-то хитро… между собой мы звали его Ваней, фамилия его была Мазманян, и служил наш Ваня пулеметчиком, да да, артиллеристы, видите ли не танков больше боятся, а пехоты, вот и при каждом орудии имелся пулеметчик, так сказать отсекать вражескую пехоту от вражеских же танков. Были мы с тем Ваней одного призыва даже и дружили, любил он в части, в моей мастерской чаи гонять. Летом Ване красота, выроет себе окопчик, и пока расчет болванки тягает, зарядить, разрядить, Ваня тихонько «массу топит», а командир, если спросит, как у Вас дела, Мазманян, он для виду затвором пощелкает, мол

-Всо харошо тарищь лэйтенант, отсекаю…

в общем в стиле «Nopasaran, они не пройдут». Все бы хорошо, но иногда от такого напряженного «отсекания» наш Ваня даже храпеть начинал, наши зубоскалы посмеивались над ним, ну да это, скорее всего от зависти.

Ну вот, поставил нас старшина на пост, обрисовал, где чего, где село, или по белоруски «вёзка», где родник, где конкретно квадрат, куда стреляют… да и уехал. Топор и пила у нас с собой были, напилили мы березового сушняка, зажгли костер и ввиду отсутствия других занятий принялись ждать обеда. Мужики кто служил, соврать не дадут, какой это чуткий прибор – солдатский желудок, тем более, когда завтрак был не особо сытный. Обедали мы обычно в 13:00, а тут уже темнеть начало, на часах уже за 17 перевалило, обеда мы так и не дождались, не дождались и ужина к 19:00, стало понятно что дело не ладно, а что ж ты тут сделаешь? Во первых, это же самый настоящий пост, со всею вытекающей из устава ответственностью, во вторых, надо понимать что такое полигон, мало того что расстояния там довольно не шуточные и до лагеря пилить пришлось бы несколько десятков километров, так еще и иди узнай под чей огонь ты можешь попасть во время такой «прогулки». Котелки на березы мы навесили сразу, после приезда, собственно сразу и ехали с мыслью набрать березового сока, ну до вечера напились мы его, аж в животах булькало, но березовым фрешем пузо не обманешь, э…эх так натощак и ночевать пришлось. Что такое ранняя весна знают наверное все, пока солнышко светит вроде еще ничего, а как заходит, хлодрыга, промозглость, а тут еще и костер, который согревает только спереди, а сзади по спине гуляют сквозняки. Ну да эту проблему впрочем, мы с Ваней решили довольно просто, - зажгли второй костер, и сели, на березовых чурках опершись спинами, друг на друга лицами каждый к своему костру, благо дров немерено. Спать так конечно то еще удовольствие, ну так разве только слегка покимарить, спину и шею со временем так ломить начинает, что как то и не до сна. Первым не выдержал Ваня, встал и поленом сдвинул свой костер в сторону и умащиваясь по-цыгански, сказал мне:

- ну ти тут сматри, а я посплу

Не знаю как цыгане, но нами экспериментально было доказано что, спать так можно было, всего минут сорок, потом кострище остывает, и в полной мере начинаешь понимать смысл старинных русских слов, «Мать сыра земля» когда снизу быстро подбирался холод.

Худо-бедно, но первую ночь мы с Иваном как то, так и перекантовались, из серьезных потерь, на утро оказалось только что Ваня прожег насквозь полу своей шинели, с левой стороны зияла дыра, размером с кулак с обугленными краями, видно попался уголек. За неимением чаю закипятили по котелку родниковой воды, принялись пить и думать, как нам дальше жить.

- Э… Тола, на охота ходить нада…

Веско сказал Ваня. Автоматы, наши родные АК 47 под 7,62х39 старшина, видно для солидности приказал нам взять с собой, патронов - от греха, не дал, еще перестреляем, друг друга, или, не дай бог еще кого. А местных попугать вполне можно и одним видом, ну на крайний случай штык ножи, но мы-то с Ваней уже не первогодки, после стрельб, обычно оставались не отстрелянные патроны, которые мы как солдаты бывалые хранили на черный день. Был тогда в солдатских шароварах интересный карманчик называемый часовым и поскольку карманные часы тогда из моды вышли, а размер этого карманчика под патрон подходил в аккурат, там у нас и лежали припрятанные боеприпасы. Подбили баланс, у меня оказалось четыре штуки у Вани три, что ни говорите а семь патронов сила, даже какая то уверенность появилась, а что, автоматы есть, патроны тоже, авось не пропадем.

- А… слюшай, сечас лес пайдем, алэнь встретим, или лос, убьём зажарим и съедим!

Лихо, сверкая отчаяными кавказскими глазами, мечтал мой Ваня, загоняя в бездонный магазин скудный боезапас. Я же подумал что олень или лось это хорошо, но нам хотя бы зайку какого, или что там попадется. Я конечно не знаток фауны белорусского полесья, и думаю что в тамошних лесах дичь, конечно, какая то, быть должна, но только ведь лес у нас был не простой, а артиллерийский полигон, и уважающая себя дичь в таких местах похоже, жить отказывалась на отрез. И сколько мы, с грозным видом ни шлялись по округе, никого кроме нескольких сорок не встретили. Тревожно треща, носились они по березовым веткам, задорно дергая длинными хвостами. Потом, когда ходить без толку уже надоело, здраво рассудив, что сорока уж по всякому, лучше, чем ничего, я проглотив слюну в давно пустой желудок, вскинул свой АК к плечу, хорошенько прицелился в черно-белый силуэт, и как учили плавно выжал спусковой крючок, выстрел гулко резанул по лесной тишине, а моя сорока нервно дернув хвостом перепрыгнула на другую ветку в трех метрах от прежней…

- Да что б тебя…

Ругнулся я про себя и снова начал целиться в пернатую трещотку, второй выстрел резанул по ушам уже вроде меньше, а сорока опять не пострадала…

- А… слюшай, Тола не жги зря патроны, давай я.

Подскочил возбужденный Ваня, стрелял он гораздо лучше меня, всё-таки пулеметчик. Потом красиво вскинул свой автомат к плечу, и… выстрел грянул почти сразу, Ваня принципиально долго не целится, он всегда говорил, что результат от долгого выцеливания только хуже… может оно и так, но сорока, словно издеваясь, перепрыгнула на следующую ветку. Ваня тихонько, себе под свой армянский нос загнул и в три и в пять коленьев, со своим очаровательным армянским акцентом, затем опять резко вскинулся, громыхнул выстрел, и сорока тряпочкой упала на землю.

- Ура, попал!

Дружно грянули мы оба, и Ваня гордо подхватил с земли законную добычу, тут же неподалеку мы принялись ощипывать свой трофей, и сглатывая голодную слюну горестно видели, как с виду внушительная птица просто на глазах уменьшается до размеров чуть больше кулака.

- Да…

Многозначительно говорит Ваня.

- Э…если бы этот сорок, попалься в морэ Зиганшину, он би его не щипаль, он би его с пэрьями праглатиль.

Как раз за пару лет до того случилось знаменитое ч.п. с оторвавшейся баржой, на которой были стойбатовцы, ну помните то случай как они кирзовые сапоги ели и меха от гармошки. Поговаривали, что еще неизвестно чем бы там дело закончилось и если бы ту баржу поймали наши, может и до дисбата дошло, если бы не выловили их американцы и не вернули на родину в ореоле громкой славы.

Между тем сорока была насажена на молодую веточку и водружена жариться над тлеющими углями костра, и хотя вид у нее с каждой минутой становился все аппетитнее, запах поднимался одновременно и приятный и какой-то непонятный, что ли. Жарилась наша птичка минут двадцать. Потом Ваня не выдержал, снял ее с вертела, честно разорвал пополам и как то даже торжественно сказал:

- Садись Тола. Будэм жрат!

Я с подозрением откусил маленький кусочек, рот наполнился слюной, в желудке заурчало, и я начал жевать жесткое несоленое мясо, как то подозрительно отдающее падалью. А проглотить я его так и не смог, желудок скрутило жесточайшим спазмом, и я рванул к ближайшим кустам, рядом со мной, так же ломанулся и Ваня. Мы потом еще несколько раз пытались съесть хоть немного, но ничего не получалось, два молодых голодных желудка наотрез отказывались есть это. потом Ваня со словами:

- Ну… йоп товой мат… оказывается кирзовый сапог вкуснее, чем ти.

Зашвырнул злополучную сороку далеко в кусты. Мой желудок на такие издевательства ответил нешуточной болью, да и Ваня тоже, пригорюнясь сидел на бревнышке возле костра с подозрительно позеленевшим лицом.

- Да, дела… ну я не знаю Ваня, но так нельзя, со жратвой надо что то думать.

Прервал я горестную паузу.

- Раз такая у нас беда, то надо к людям идти, по-другому никак.

- Вот, например, сколько у нас денег?

Тогда как раз ввели «новые» деньги, просуществовавшие потом до конца Союза. Простой рядовой тогда получал 3 рубля денежного довольствия, поскольку Ваня был сержантом, он имел целых 8рублей, я же, хоть и был рядовым, состоял на сержантской должности, плюс доплата за первый класс водителя, вместе выходило целых 18 рублей с мелочью. Но как назло, последняя получка была уже давно и денег у нас оказалось немного, у меня зеленая трешница с мелочью да у Вани два маленьких желтеньких рубля и немного мелочи, после тщательной финансовой ревизии оказалось целых пять рублей восемьдесят копеек, по тем временам сумма немаленькая. Полуденное весеннее солнышко, сквозь тонкое шинельное сукно приятно пригрело спину, и я, была ни была, засобирался в село или как она там, во вёзку. Ваня как старший поста остался бдить, а главное стеречь автоматы и иное имущество. Я забросил пустой вещмешок на спину, финансы сунул в карман, кое как отряхнул х.б. и шинель, пучком прошлогодней травы протер сапоги, и двинул в сторону отмеченную старшиной как ближайший населенный пункт. Ту самую вёзку было видно без бинокля, за соседним холмом виднелись церковные кресты, хорошо, не заблудишься. Тропка поначалу слегка петляла, потом вобрала в себя другие тропинки, расширилась, идти с горки было легко, и я припустил, скорость снизил, только взбираясь на пригорок. Странное дело, глядя от нашего с Ваней бивака, церковь казалась не особо далеко, однако на дорогу я потратил часа полтора. И только, наконец перевалив через вершину соседнего холма, вошел в село, заблудиться в этой вёзке наверное не вышло бы даже при желании, улица была всего одна, церковь, магазин и сельсовет посредине, вот и вся нехитрая диспозиция. В магазине, как две капли похожем на магазин в моем селе картина была тоже, самая обычная, хлеба не было. Из еды в наличии только дорогое печенье, конфеты да консервы, прикинув быстро, что к чему, денег хватало только на один, ну самое большее два раза пожрать, а сколько еще торчать на этом посту, совершенно неизвестно. Скрепя сердце, купил четыре пачки Памира по 14копеек, спичек, потом вышел из магазина, достал сигаретку, и пошагал к кучке мужичков сидящих на скамейке под стеной.

- Здравствуйте уважаемые!

Поздоровался я с честной компанией.

- Добры дзень хлопец.

Прогудели мне в ответ по-белорусски.

- Разрешите прикурить?

Обратился я к крайнему, одетому в ватную стеганую телогрейку и такие же штаны, на голове трепала развязанными ушами шапка, в зубах тлела газетная цигарка с желтыми никотиновыми разводами, над цигаркой лохматилились пшеничного цвета усы, окрашенные куревом вокруг рта в грязно-коричневый цвет.

- Калі ласка!

Вежливо ответил тот, протягивая мне свою цигарку огоньком вперед. Я с деловым видом прикурил свой Памир, блаженно затянулся и повел разведку ситуации.

- А что дядечка, где тут у вас можно картохи купить?

- А грошы, хлопец у табе ёсць?

Заинтересовался аббориген.

-Я ў жонкі ўсё скрасці магу, толькі грошы хавае. А выпіць то хочацца!

-Денег есть немного, правда… мы тут, дядечка в оцеплении стоим, и что-то уже вторые сутки жратву не подвозят.

- Ну тады пайшлі хлопец, паглядзім што ў мяне ёсць.

Дорога до дядечкиной избы заняла не больше пяти минут, и я вложил в прокуренные пальцы вещмешок, а сам остался на просторном подворье, ждать. Минут пятнадцать абориген шуршал в избе и сарае, потом со словами:

-Вось трымай

Протянул мне вещмешок полный красивой розовой картошки с несколькими луковицами сверху, кроме того завернутый в газету большой, кила полтора кусок соленого сала, кулек соли и сверх всего огромный, кила на три, подовый ржаной каравай.

-Вот это дело! Спасибо дядечка!

И с благодарностью сунул ему всю оставшуюся нашу с Ваней кассу.

-І табе салдацік дзякуй, пайду зараз вып'ю з мужыкамі за тваё здароўе

Кулек с солью я недолго думая сунул в карман, вещмешок вскинул на плечи, каравай взял в руки и пошел к Ивану. И если спускаться с пригорка, было не очень тяжело, то подниматься к лесу с грузом было не сахар, или это я за эти два дня так отощал? Тяжелее всего было нести в руках паляницу, шел я с ней, сперва под мышкой, потом рука устала, и я перехватил каравай двумя руками как руль. Потом мне это надоело, да и заодно решив подкрепиться, в середине я проел сквозную дырку, и надел хлеб на лямку вещмешка. Может и вправду, а может мне только показалось, но дорога назад, вроде ка оказалась гораздо дольше, и к нашему биваку я стал подходить уже, когда солнце подползало до горизонта.

Ваня, увидев меня издалека, с радостными криками побежал мне на встречу.

- Ай вай, Тола дарагой, ти мой самый лучший друг! Ти нам жрат принес!

Кричал он, на ходу возбужденно махая руками,

- Ваня! А автоматы, ты чего, бросил?!! Не хватало из-за тебя охламона еще дисбат схлопотать, за утерю оружия!!!

Ну да автоматы, слава богу, стояли там же где мы их оставили, опертые о толстую березу!

И я успокоившись с улыбкой стал резать на куски хлеб и сало, Ваня тем временем забросил в угли несколько картошек, и вскоре мы блаженно заработали челюстями. Наконец то за двое суток основательно подкрепившись, с удовольствием закурили, ну надо ж, как немного надо человеку для счастья!

Харчей нам хватило еще на трое суток… ну как хватило, хлеб закончился первый, за ним сало, картошку поначалу пекли и даже жарили на крышке котелка, но потом стали просто варить в мундире, так вроде отходов меньше. Как бы там ни было, но к концу пятого дня нашей героической обороны полигона были подъедены даже шкурки, пригоревшие места и чернота с картошек, которыми мы поначалу побрезговали. Народ кстати говоря, пройти в лес через наш пост стал пытался регулярнее, если первое время, почти никого не было, всего один раз, Ваня шуганул стайку ребятишек с соседней вёзки, то последние пару дней селян прибавилось, одни после предупреждения молча разворачивались, другие с возмущением говорили что артиллеристы уже отстрелялись, и уехали. Канонада и в правду умолкла совершенно, что наталкивало на соответствующие размышления.

Вечером пятого дня, когда мы как раз доели последние картофельные шкурки, Ваня решительно заявил:

- А…слюшай Тола, навэрно нас совсэм забили, что будэм дэлат?…

- Давай навэрно, завтра утром будэм собират манатки? Пайдем за сэло, там дарога, направлу автомат на шафера, скажу вези нас в часть, дарагой! Если ми будем в часть ехать, то ми жэ вед нэ дэзериры, Вэрно

Верно, то оно верно, вот только я далеко не был уверен, что за вооруженное нападение на гражданского, нас по головке погладили бы.

- Ну да ладно, завтра подумаем об этом. Утро вечера мудренее.

И мы уже привычно стали палить костры, чтобы короткими урывками поспать. Ночь выдалась пасмурная, ветер шумел в голых ветках берез, мрак сгрудился за границами наших костров, стало казаться, что мир за этими световыми пятнами перестал существовать, а есть только холодный ветер, ночь и мы две потерянные, никому не нужные души.

Насколько я помню, не смотря на усталость, спать мне, почему то даже и не хотелось, потому и свет далеких фар я увидел первым. По раздолбанной полигонной дроге к нам ехала машина, прыгая на ухабах, так что две колонны света от фар иногда упирались даже в небо. Вскоре к нам лихо подкатил зеленый ГАЗ 69 в просторечии «Козел» из неё выскочил наш нач. разведки ст. лейтенант К…ук и со словами

- Братцы вы тут как? Живы здоровы?

Видок у нас наверное был еще тот, рожи после цыганской ночевки походили больше на негритянские, утренние умывания без мыла, вряд ли улучшали ситуацию. Ваня проснулся не сразу, и тупо смотрел на машину и старшего лейтенанта, потом, наверное уже проснувшись, громко закричал:

- Вай таварищ старший лэйтенант, ти жрат привез?!! Ми уже шестые сутки бэз жратви, слюшай! Я сапог кирзовый кушат хатель, я шинел уже кушаль!

Продолжал возбужденно Ваня, просовывая руку в дыру в своей шинели!

- Спокойно пацаны, собирайтесь, там, на заднем сидении бутерброды и чай в термосе.

- Только не набрасывайтесь, с голодухи, аккуратненько!

Мы шустро собрали свой нехитрый скарб, залили водой свои костры и загрузились в ГАЗик.

М…м… какой же божественный вкус был у бутербродов из вареной колбасы и белого хлеба, а крепкий сладкий чай! Старшина разводивший нас по постам, оказалось в госпиталь попал, с воспалением, причем все посты на карте отметил, а про нас видно забыл. В общем нас хватились уже только в части, это же ч. п . два солдата с оружием... начали искать, поехали в госпиталь к старшине, и тот на карте показал место, вот так старлей нас и нашел.
Главное в машине было тепло, а сиденье мягкое… в общем, всю дорогу до части, после перекуса мы проспали. В части в честь нашего приезда по тревоге подняли поваров и нам Ваней быстренько нажарили громадную сковороду картошки. Я кушал, приятно чувствуя как насыщаюсь, а глаза уже слипались, как же я устал за эти пять дней, Ваня тоже клевал носом, уже почти ложась лицом в тарелку…

В воскресенье было общее построение полка, командир коротко отчитался об отличном овладении полком навыками стрельбы из основных видов вооружения. Затем нас Ваней вызвали из строя и замполит самолично, рассказал о нашем героическом стоянии на посту, не взирая ни на какие трудности, нам подарили по ценному подарку, маленькому пенальчику с механическим карандашом и перьевой ручкой, в самый раз солдату письма домой писать. Ну да, еще, где-то через неделю гарнизонная газета напечатала про наш случай статью с фотографиями, мы с Ваней в новых х.б. Вот собственно и все.
Прочёл на одном дыхании. КЛАСС!
 
Зверху