Как выбрать первое ружье, второе и т.д., секреты и конечно же обсуждение цены
- Автор теми Optimum
- Дата створення
Копатыч
Зброяр
Так покопайтесь, в "отчетах", там есть фурумчане, со своим оружием ...., есть Турки, есть Россияне, есть Итальянцы, Испанцы, Американцы, Бельгийцы, Немцы, есть СССР.......
Знаете такую поговорку: "Хорошо там, где нас нет .....", так вот не много перефразировав, можно сказать " Хороша та люшня, которой у меня еще не было ...." или " Хорошее ружье, только у меня, у остальных, хлам ..... "
-Fisher-
Снайпер
Как вы собрались это сделать?
Ладно.
Напишу за себя.
Первое ружье должно НРАВИТСЯ.
К этой категории, само собой, не относятся подаренные или перешедшие от отца/деда (они нравятся автоматически) - но такие ружья и не выбирают.
Мне тоже, можно сказать, подарили первое ружье - но деньгами и, поверьте, на те деньги можно было взять 2-3 советские двустволки, но не имея опыта - взял то, что понравилось, и нисколько не жалею.
Потом, постреляв и отходив несколько сезонов - начинаешь понимать что тебе нужно или не нужно.
Я взял первым ружьем помпу (на юахантере периодчески всплывает моя тема по выбору
).
Доволен, оно мне нравится, всем устраивает - надежное и безотказное.
Через 6 лет владения помпой захотел "коач-ган" - взял ТОЗ-54.
Перебрал по винтику (включая и замки), обновил дерево, воронение, обрезал.
Но это уже совершенно другой уровень выбора - ружье бралось изначально под реставрацию и под конкретные условия развлекательной стрельбы.
А представьте - молодой/начинающий охотник берет хвалёное иж/тоз и начитает свой пуль с поиска запчастей и реставрации???
Есть такое понятие "усталость метала" - ничто не вечно - садятся пружины, лопаются бойки, появляется шат, наконец прогорает лоб колодки.
Да всё это относительно легко восстановить и отремонтировать - но зачем это нужно за свои же деньги???
Вот так
Напишу за себя.
Первое ружье должно НРАВИТСЯ.
К этой категории, само собой, не относятся подаренные или перешедшие от отца/деда (они нравятся автоматически) - но такие ружья и не выбирают.
Мне тоже, можно сказать, подарили первое ружье - но деньгами и, поверьте, на те деньги можно было взять 2-3 советские двустволки, но не имея опыта - взял то, что понравилось, и нисколько не жалею.
Потом, постреляв и отходив несколько сезонов - начинаешь понимать что тебе нужно или не нужно.
Я взял первым ружьем помпу (на юахантере периодчески всплывает моя тема по выбору
).Доволен, оно мне нравится, всем устраивает - надежное и безотказное.
Через 6 лет владения помпой захотел "коач-ган" - взял ТОЗ-54.
Перебрал по винтику (включая и замки), обновил дерево, воронение, обрезал.
Но это уже совершенно другой уровень выбора - ружье бралось изначально под реставрацию и под конкретные условия развлекательной стрельбы.
А представьте - молодой/начинающий охотник берет хвалёное иж/тоз и начитает свой пуль с поиска запчастей и реставрации???
Есть такое понятие "усталость метала" - ничто не вечно - садятся пружины, лопаются бойки, появляется шат, наконец прогорает лоб колодки.
Да всё это относительно легко восстановить и отремонтировать - но зачем это нужно за свои же деньги???
Вот так
Mykola STARyy
Снайпер
Слово усталость из буржуйского лексикона и советским людям оно не ведомоЛадно.
Напишу за себя.
Есть такое понятие "усталость метала" - ничто не вечно - садятся пружины, лопаются бойки, появляется шат, наконец прогорает лоб колодки. Вот так
, а уж металлу и подавно. Попробуйте посчитать настрел ружей которые с 60-х годов в активной эксплуатации и радуют уже второе или даже третье поколение своих владельцев, до сих пор. Как то так.
Ну .... як би самі відповіли на питання ......... мені 43 ... синові буде 18 ..... на.... я йому мої зауєри та зімсони ...... коли е Берета та інші і в в досконалій формі під нього
ТАР
Снайпер
Двое моих друзей в том году стали охотниками, один взял нео 12 второй мц 2112. Выходил с одним на утку "Охи я наржался" там канал метров 700 я на одной стороне он на другой-подыматься утки! Я даже не стрелял -не успел! Такой залп!!!:-D Мы пока дошли до конца он выложил десятка два патронов, я два патрона. К чему веду ото надо брать Шось крепеньке и пятизарядное, а когда человека попустит, настреляеться, руки начнут болеть его тягать, тогда ему можно легеньку класичну двухстволочку. А если сразу двухстволку- он ее уграет и купит п.а.
Копатыч
Зброяр
А может надо было "не ржать", а учить и подсказывать .... или ждали, пока у него патроны закончатся .....
Если интересно, то расскажу свой прошлогодний случай, приехали в гости несколько человек, поохотить утку, одному по 70 (человек бывалый) с МЦ 21-12, двое других "пацаны" до 25 лет (оба с двудулками)...... так вот, идти к месту охоты километр, может больше, две трети дороги по воде (воды выше колена, короче нужен костюм, иначе будет "захлюпывать"). Зорька, туда сюда, хлопцы стреляют (старший не пошел, говорит, не дойду....), рассвело, начала утка мотаться активнее, я стрельнул раз 5 или 6, пару взял, сижу смотрю у хлопцев начинается "раж", пошла стрельба на любой высоте, на любом расстоянии ...., говорю, все шабаш ..., завтракаем....., пока завтракали, я им не много мозги на место вправлял, пол часика прошло......., смотрю сидят не стреляют, спрашиваю, чего, вроде на выстреле была .... да нет, говорят, лапок отчетливо не видно......, метров 20 за чучелами прошла ......, спрашиваю, может патроны закончились?, да нет говорят, патроны есть....., сидим получаем удовольствие от количества увиденной утки, теперь будем бить, только на верняка, чего зря дичь пугать и патроны расстреливать .....
А Вы поржать ...., учить надо, а не ржать ....
ТАР
Снайпер
Класно у Вас там!
у него когда кончились патроны я ему своих дал и всем хватило и патронов и уток, он сбил и я сбил. Я ему пытался объяснить как правильно, но у него что-то не получалось . С Ув.
мр 153 12 76..
Снайпер
Я в позапрошлом году тоже так горячился
Так уж сложилось ,что утиных мест у нас не много.....вот надыбали одно,утка есть в достатке
По первой так само ,как вы рассказывали, поливал патронами как мог.....потом начал ,как Копатыч говорит, стрелять на верочку
Все приходит со временем
Возможно слабая стрелковая подготовка? дуплет он долго в памяти...
ТАР
Снайпер
Может быть с двух две сбивал три раза.
ТАР
Снайпер
Я мав на увазі з двух пострілів в підряд сбивав дві качки. Таких випадків було три
.
Первое ружье
Я отыскал его в груде хлама, что скопилась в углу чужой комнаты за годы ленинградской блокады. В первый момент мне показалось, что ружье игрушечное, но по тяжести сразу понял, что это настоящее оружие. Я осторожно передернул затвор и нажал на спуск. Звонкий щелчок ознаменовал начало нового периода моей жизни.
Ружье принадлежало семье друзей, где им никто не интересовался. Отныне мои помыслы сосредоточились на желании заполучить эту замечательную вещь в собственность. В мое отношение к друзьям (что греха таить) вкралась корысть. Я стал особенно внимательным и услужливым. В 1944 году дрова в Ленинграде составляли острый дефицит. Много раз я возил тяжелые вязанки дров с Охты на Васильевский остров и в конце концов добился своего. В 13 лет я стал обладателем собственного ружья.
Догадливый читатель уже, наверное, понял, что речь идет о берданке - переделанного из боевой винтовки дешевого дробовика 28-го калибра. Правильное название ружей этой системы - фроловки, но в те годы все называли их берданками.
Многие подростки неравнодушны к оружию. У меня увлечение берданкой приняло болезненную форму. Все свободное время я старался проводить с ней. Потихоньку от матери я клал ружье под одеяло и спал с ним. Часами я вертелся перед большим зеркалом, выделывая ружейные приемы и целясь в собственное отражение. Черное отверстие ствола послушно переползало со лба на грудь или другое "убойное" место, спусковой крючок мягко поддавался пальцу, и в моих ушах гремел воображаемый выстрел.
Стоит ли удивляться тому, что я наделял берданку самыми высокими достоинствами и полез искать подтверждение этому в "Настольную книгу охотника" С. А. Бутурлина. В ней еще серьезно обсуждались преимущества казнозарядных ружей над шомпольными. С этим вопросом все было в порядке, конструкция берданки шла в ногу с техническим прогрессом. Недоумение вызывало лишь то обстоятельство, что списки охотничьего оружия возглавляла не берданка, а изделия иностранных фирм - разные Перде, Франкотты, Лебо. Но это меня мало огорчало, ибо заморские дивы были далеко, а достоинства моей берданки слишком очевидны. Во-первых, она была легкая и вполне по силам хилому от недоедания подростку. Во-вторых, устройство берданки было хорошо знакомо.
В те годы во всех мужских школах проходили уроки военного дела, на которых изучалась не новая техника, а мосинская винтовка образца 1891/1930 годов. Впервые я убедился, что школьные занятия могут пригодиться в жизни. Как опытный солдат, я мог разобрать и собрать затвор моего ружья с завязанными глазами. Нравилось мне и то, что берданка внешне похожа на боевое оружие. С ней можно было попеременно становиться то охотником, то воином.
Каких только приключений я не пережил со своей берданкой! Стоило взять ее в руки, как стены нашей комнаты исчезали. Из африканских саванн я легко переносился в джунгли Индии или леса Амазонии - в зависимости от того, что я тогда читал или смотрел в кино. Моей добычей чаще бывали крупные и опасные звери, еще не ведавшие о Красной книге, - тигры, львы, леопарды. Меткие пули настигали хищников в последнем прыжке, и они падали бездыханными у моих ног.
Не меньше подвигов совершалось и на поле брани. Перестрелки с бандитами всех мастей неизменно кончались их поражением. На фронте я поднимал в атаку залегших бойцов, и берданка без промаха разила эсэсовцев. Война шла к концу. Радио в нашей комнате никогда не выключалось, в жизнь вошли звуки победных салютов и маршей, голос Левитана почти ежедневно сообщал о победах наших войск.
Вскоре щелканье курком и воображаемые подвиги не то чтобы прискучили, но стали недостаточными. Я твердо решил заняться охотой и стрелять по-настоящему. Боеприпасами я был обеспечен в достатке. Дробь была добыта из противовесов старинных висячих ламп. Под диваном хранился изрядный запас артиллерийских, минометных, винтовочных и пистолетных порохов - этого товара было много у ленинградских школьников того времени. Мне посчастливилось обменять эту коллекцию на черный охотничий порох в жестяной фляжке-пороховнице, украшенной двуглавыми орлами и фирменными знаками императорского порохового завода. Не было только гильз.
В поисках гильз я зачастил в единственный открытый тогда в Ленинграде охотничий магазин. Это было замечательное место! Толпы охотников рассматривали выставленные на комиссию ружья, в основном трофейные, и шумно спорили об их достоинствах. Полки манили загадочными принадлежностями для охоты и рыбной ловли, но гильз в продаже не было. Как-то раз, однако, я усмотрел в витрине новенькие, отливающие красной медью патроны 28-го калибра. Продать их без охотничьего билета отказались, но уже в спину мне продавец добавил: "Принесешь на обмен гильзы 16-го калибра, тогда продам".
Искать счастья я отправился на барахолку, игравшую видную роль в экономической жизни ленинградцев той поры. Впервые я оказался здесь без матери и изрядно робел. На огромном торжище, вольно раскинувшемся вдоль Обводного канала, продавали или меняли изделия всех времен и народов, но нужный мне товар в их число не входил. Много часов напрасно бродил я в густой толпе, пока само провидение не вывело меня к коврику старьевщика. Среди замков без ключей и старых подметок на нем лежали рядком 13 потемневших от старости гильз. Увы, радость моя оказалась преждевременной. Хозяин соглашался отдать товар только оптом и заломил за него 60 рублей. Таких денег у меня не было.
В следующее воскресенье я повез продавать на барахолку свое второе после берданки сокровище - складной ножик с перламутровой ручкой и множеством лезвий. Сделки прошли успешно. Я принес гильзы домой и отдраил их мелом до солнечного сияния. Продавец в охотничьем магазине не обманул и отсчитал мне 13 патронов для берданки. Они были снаряжены картечью и предназначались, вероятно, для ночных сторожей или пастухов. С тех пор число 13 я считаю для себя счастливым.
Сейчас я бы никогда не доверил ружье с патронами безнадзорному подростку. Меня никто тогда не контролировал, но должен сказать, что я не слишком злоупотреблял своей безнадзорностью. Осторожному обращению с патронами меня быстро научил случай, едва не кончившийся крупными неприятностями.
Мать часто уезжала в командировки, и я подолгу оставался один. На кухне горячо обсуждались слухи о квартирных грабежах, соседки баррикадировали на ночь двери своих комнат. А я перед сном стал класть рядом заряженное ружье. Не то, чтобы я очень боялся, но так казалось надежнее и интереснее, близость готового к действию оружия щекотала нервы.
Проснувшись как-то утром, я принялся по обыкновению вертеться с берданкой перед зеркалом. Щелчок курка прозвучал необычно глухо. Я открыл затвор и похолодел: из патронника выполз давший осечку патрон. Воображение легко подсказало, как от снаряда картечи разлетается любимое мамино зеркало, ее гордость и единственная семейная ценность. С тех пор я сохранил привычку всегда проверять, не заряжено ли взятое в руки оружие.
Впервые я опробовал берданку в безлюдном пригородном лесочке, куда доставил ее с великими предосторожностями. В соответствии с наставлениями школьного военрука я произвел выстрел "лежа" и "с упора". Было немного страшно, но захватывающе интересно. Тугой удар, короткий толчок в плечо, облачко синего дыма - и сосновая кора вокруг приметного сучка оказалась прошитой аккуратными дырочками от дробин. Я вынул еще дымившуюся гильзу, и запах сгоревшего пороха на долгие годы стал для меня самым волнующим запахом.
Во время пристрелки выяснилось, что часть пороховых газов прорывается из-под затвора назад, так что мой лоб и светлый мех шапки приобрели серый цвет. Но такие мелочи меня не смущали. Берданка отлично действовала, можно было собираться на охоту.
По традиции охотничьих мемуаров первые шаги начинающего охотника нередко отмечены подвигом: один положил медведя, другой - волка, третий спас от голода одинокую старушку. Увы, ничем похожим похвастаться не могу. Подобные охотничьи победы - удел сельских подростков, для которых использовать ружье по назначению не составляет проблемы. Жителю большого города начать охотиться неизмеримо труднее. Знакомых охотников или живущих за городом друзей у меня не оказалось, окрестностей Ленинграда я почти не знал. Главное же - ездить на транспорте и открыто ходить с берданкой я опасался, ее легко мог отобрать любой облеченный властью человек.
Стыдно признаться, но моими первыми трофеями стали... крысы. Великое множество их расплодилось тогда в нашей квартире. Крысоловки не помогали, и я вызвался извести крыс ружьем. В гильзы я закладывал крохотные порции пороха и дроби и с вечера устраивал засидку на коммунальной кухне. Центром притяжения грызунов было помойное ведро, именно здесь я уложил с десяток крыс величиной с котенка. Скоро умные зверьки стали осторожными. Они чуть показывали из норки головы и долго проверяли, нет ли опасности. Тут надо было затаиться, обратиться в камень. Сходные переживания я испытал позднее на лосиных охотах, когда зверь шел на мой номер, но вдруг замирал в неподвижности, и я боялся даже дышать.
До сих пор не понимаю, как терпели мои кухонные охоты соседи и мама: сказывалась, наверно, блокадная привычка к бомбежкам и обстрелам. Но мне они доставляли истинное удовольствие. Как заправский промысловик, я снимал с крыс шкурку ковриком и старательно выдергивал стержень из длинного хвоста. Этими сувенирами я одаривал друзей или подсовывал в портфели нелюбимых школьных учительниц.
Я мечтал о настоящей охоте, но путей к ней не находил. Искать полезных знакомств в охотничьем обществе, как советовали старшие, мне мешала застенчивость. Да и вряд ли бы я добился успеха. Наши общества не похожи на охотничьи клубы, какими они должны быть, это административно-бюрократическая надстройка над охотой. Оставалось сопереживать охотам книжным. Я много читал, охотничьи рассказы Пришвина, Бианки и Лесника знал почти наизусть. Попадались и специальные книги об охоте и природе. Постепенно я становился теоретиком, который довольно много знал, но практически ничего не умел.
Наконец счастье мне улыбнулось. Во мне принял участие мамин сослуживец, и на первую настоящую охоту я выехал с ним в августе 1945 года. За несколько дней до того началась война с Японией. Событие это взволновало весь мир, меня же беспокоили лишь его последствия - не сорвется ли поездка. Мне было только 14 лет, однако в этом возрасте тогда принимали уже в общество охотников по рекомендации одного из его старых членов. Охотничий билет оказался моим первым в жизни серьезным документом с фотографией. На страничке регистрации оружия была записана берданка, отныне начавшая легальную жизнь.
Известно, что новичкам везет. Первым же выстрелом из берданки мне посчастливилось сбить утку, Незадачливый чирок вынырнул из тумана и потянул в сторону нашей лодки. Я успел уточнить у своего наставника, дичь ли это, и выстрелил. К удивлению, птица запнулась в воздухе и шлепнулась в воду. От невероятной удачи я совершенно одурел. Добивать чирка не было надобности, но я открыл по нему беглый огонь.
Руки от волнения тряслись, патроны не лезли в патронник, а дробь ложилась в стороне от птицы, чуть не у борта лодки. Я был одержим единственным желанием быстрее выстрелить - куда угодно, но только быстрее - и лихорадочно нашаривал очередной из моих тринадцати патронов. Прекратил бессмысленную стрельбу лишь властный окрик моего спутника. Он спокойно вытащил утку из воды и положил ее на дно лодки. Пока мы не вернулись на базу, я ежеминутно проверял, на месте ли она.
Больше на этой охоте удача меня не баловала. Утки вылетали рядом, но я либо мазал, либо берданка давала осечку. Но что значили эти неудачи по сравнению с испытанным восторгом! С той незабываемой поездки мне открылся путь в прекрасный мир настоящей охоты, помыслы о которой целиком поглотили мою юную душу. Поначалу я вступил в этот мир робко, в одиночку, а потом нашел товарищей-сверстников, вместе с которыми искал охотничье счастье. С тех пор минуло больше сорока лет, но я никогда не раскаивался в выборе этого пути.
Начав настоящую охоту, я еще больше привязался к своей берданке. Лишился ее я самым глупым образом. За отсутствием шомпола берданка чистилась с помощью длинного прута, он сломался внутри ствола и выбить обломок своими силами не удалось. Отделив ложу, мы компанией отправились в оружейную мастерскую. В те годы ленинградские трамваи не имели наружных дверей и с левой стороны закрывались невысокими решетками. Приятель выставил ствол берданки наружу и едва не угодил им по голове пешехода. Защищаясь от удара, тот перехватил ствол рукой и остался стоять с ним посередине Литейного проспекта. Пока мы выпрыгивали из трамвая и бежали назад, незнакомец исчез.
Ни одно из ружей, что перебывали у меня в руках за долгую охотничью жизнь, я не ценил так, как свою первую берданку. Сейчас эти ружья вышли из употребления, но недавно мне посчастливилось увидеть берданку в запасниках Артиллерийского музея. Я встретил ее как старого друга, осторожно передернул затвор, и звонкий щелчок курка отозвался в душе былой радостью...
Своего сына я с детства таскал в лес и на болото, он вырос заядлым охотником. В урочное время сын получил в подарок двустволку с необходимыми принадлежностями. Однако к своему первому ружью он не испытывал особой привязанности и вскоре стал мечтать о более совершенной и престижной модели.
Я не удивляюсь этому. Путь сына к охоте был прям, но немного будничен. Охотником его сделало мое воспитание, но ружье для него - лишь техническое средство охоты. У меня же было не так. Охотником меня сделала моя берданка. Оттого, наверное, мои первые шаги на пути к охоте были освещены такой любовью к ружью, а затем и ко всему, что имело отношение к любимому увлечению. И сыну неведомо так запомнившееся мне восторженное недоумение: "За что мне дана такая радость - иметь ружье и быть охотником?"
Часто говорят, что счастье - это любовь. Если так, то моя охотничья юность была счастливее, чем у сына.
П. Стрелков
"Охота и охотничье хозяйство № 8 - 1988 г."
Я отыскал его в груде хлама, что скопилась в углу чужой комнаты за годы ленинградской блокады. В первый момент мне показалось, что ружье игрушечное, но по тяжести сразу понял, что это настоящее оружие. Я осторожно передернул затвор и нажал на спуск. Звонкий щелчок ознаменовал начало нового периода моей жизни.
Ружье принадлежало семье друзей, где им никто не интересовался. Отныне мои помыслы сосредоточились на желании заполучить эту замечательную вещь в собственность. В мое отношение к друзьям (что греха таить) вкралась корысть. Я стал особенно внимательным и услужливым. В 1944 году дрова в Ленинграде составляли острый дефицит. Много раз я возил тяжелые вязанки дров с Охты на Васильевский остров и в конце концов добился своего. В 13 лет я стал обладателем собственного ружья.
Догадливый читатель уже, наверное, понял, что речь идет о берданке - переделанного из боевой винтовки дешевого дробовика 28-го калибра. Правильное название ружей этой системы - фроловки, но в те годы все называли их берданками.
Многие подростки неравнодушны к оружию. У меня увлечение берданкой приняло болезненную форму. Все свободное время я старался проводить с ней. Потихоньку от матери я клал ружье под одеяло и спал с ним. Часами я вертелся перед большим зеркалом, выделывая ружейные приемы и целясь в собственное отражение. Черное отверстие ствола послушно переползало со лба на грудь или другое "убойное" место, спусковой крючок мягко поддавался пальцу, и в моих ушах гремел воображаемый выстрел.
Стоит ли удивляться тому, что я наделял берданку самыми высокими достоинствами и полез искать подтверждение этому в "Настольную книгу охотника" С. А. Бутурлина. В ней еще серьезно обсуждались преимущества казнозарядных ружей над шомпольными. С этим вопросом все было в порядке, конструкция берданки шла в ногу с техническим прогрессом. Недоумение вызывало лишь то обстоятельство, что списки охотничьего оружия возглавляла не берданка, а изделия иностранных фирм - разные Перде, Франкотты, Лебо. Но это меня мало огорчало, ибо заморские дивы были далеко, а достоинства моей берданки слишком очевидны. Во-первых, она была легкая и вполне по силам хилому от недоедания подростку. Во-вторых, устройство берданки было хорошо знакомо.
В те годы во всех мужских школах проходили уроки военного дела, на которых изучалась не новая техника, а мосинская винтовка образца 1891/1930 годов. Впервые я убедился, что школьные занятия могут пригодиться в жизни. Как опытный солдат, я мог разобрать и собрать затвор моего ружья с завязанными глазами. Нравилось мне и то, что берданка внешне похожа на боевое оружие. С ней можно было попеременно становиться то охотником, то воином.
Каких только приключений я не пережил со своей берданкой! Стоило взять ее в руки, как стены нашей комнаты исчезали. Из африканских саванн я легко переносился в джунгли Индии или леса Амазонии - в зависимости от того, что я тогда читал или смотрел в кино. Моей добычей чаще бывали крупные и опасные звери, еще не ведавшие о Красной книге, - тигры, львы, леопарды. Меткие пули настигали хищников в последнем прыжке, и они падали бездыханными у моих ног.
Не меньше подвигов совершалось и на поле брани. Перестрелки с бандитами всех мастей неизменно кончались их поражением. На фронте я поднимал в атаку залегших бойцов, и берданка без промаха разила эсэсовцев. Война шла к концу. Радио в нашей комнате никогда не выключалось, в жизнь вошли звуки победных салютов и маршей, голос Левитана почти ежедневно сообщал о победах наших войск.
Вскоре щелканье курком и воображаемые подвиги не то чтобы прискучили, но стали недостаточными. Я твердо решил заняться охотой и стрелять по-настоящему. Боеприпасами я был обеспечен в достатке. Дробь была добыта из противовесов старинных висячих ламп. Под диваном хранился изрядный запас артиллерийских, минометных, винтовочных и пистолетных порохов - этого товара было много у ленинградских школьников того времени. Мне посчастливилось обменять эту коллекцию на черный охотничий порох в жестяной фляжке-пороховнице, украшенной двуглавыми орлами и фирменными знаками императорского порохового завода. Не было только гильз.
В поисках гильз я зачастил в единственный открытый тогда в Ленинграде охотничий магазин. Это было замечательное место! Толпы охотников рассматривали выставленные на комиссию ружья, в основном трофейные, и шумно спорили об их достоинствах. Полки манили загадочными принадлежностями для охоты и рыбной ловли, но гильз в продаже не было. Как-то раз, однако, я усмотрел в витрине новенькие, отливающие красной медью патроны 28-го калибра. Продать их без охотничьего билета отказались, но уже в спину мне продавец добавил: "Принесешь на обмен гильзы 16-го калибра, тогда продам".
Искать счастья я отправился на барахолку, игравшую видную роль в экономической жизни ленинградцев той поры. Впервые я оказался здесь без матери и изрядно робел. На огромном торжище, вольно раскинувшемся вдоль Обводного канала, продавали или меняли изделия всех времен и народов, но нужный мне товар в их число не входил. Много часов напрасно бродил я в густой толпе, пока само провидение не вывело меня к коврику старьевщика. Среди замков без ключей и старых подметок на нем лежали рядком 13 потемневших от старости гильз. Увы, радость моя оказалась преждевременной. Хозяин соглашался отдать товар только оптом и заломил за него 60 рублей. Таких денег у меня не было.
В следующее воскресенье я повез продавать на барахолку свое второе после берданки сокровище - складной ножик с перламутровой ручкой и множеством лезвий. Сделки прошли успешно. Я принес гильзы домой и отдраил их мелом до солнечного сияния. Продавец в охотничьем магазине не обманул и отсчитал мне 13 патронов для берданки. Они были снаряжены картечью и предназначались, вероятно, для ночных сторожей или пастухов. С тех пор число 13 я считаю для себя счастливым.
Сейчас я бы никогда не доверил ружье с патронами безнадзорному подростку. Меня никто тогда не контролировал, но должен сказать, что я не слишком злоупотреблял своей безнадзорностью. Осторожному обращению с патронами меня быстро научил случай, едва не кончившийся крупными неприятностями.
Мать часто уезжала в командировки, и я подолгу оставался один. На кухне горячо обсуждались слухи о квартирных грабежах, соседки баррикадировали на ночь двери своих комнат. А я перед сном стал класть рядом заряженное ружье. Не то, чтобы я очень боялся, но так казалось надежнее и интереснее, близость готового к действию оружия щекотала нервы.
Проснувшись как-то утром, я принялся по обыкновению вертеться с берданкой перед зеркалом. Щелчок курка прозвучал необычно глухо. Я открыл затвор и похолодел: из патронника выполз давший осечку патрон. Воображение легко подсказало, как от снаряда картечи разлетается любимое мамино зеркало, ее гордость и единственная семейная ценность. С тех пор я сохранил привычку всегда проверять, не заряжено ли взятое в руки оружие.
Впервые я опробовал берданку в безлюдном пригородном лесочке, куда доставил ее с великими предосторожностями. В соответствии с наставлениями школьного военрука я произвел выстрел "лежа" и "с упора". Было немного страшно, но захватывающе интересно. Тугой удар, короткий толчок в плечо, облачко синего дыма - и сосновая кора вокруг приметного сучка оказалась прошитой аккуратными дырочками от дробин. Я вынул еще дымившуюся гильзу, и запах сгоревшего пороха на долгие годы стал для меня самым волнующим запахом.
Во время пристрелки выяснилось, что часть пороховых газов прорывается из-под затвора назад, так что мой лоб и светлый мех шапки приобрели серый цвет. Но такие мелочи меня не смущали. Берданка отлично действовала, можно было собираться на охоту.
По традиции охотничьих мемуаров первые шаги начинающего охотника нередко отмечены подвигом: один положил медведя, другой - волка, третий спас от голода одинокую старушку. Увы, ничем похожим похвастаться не могу. Подобные охотничьи победы - удел сельских подростков, для которых использовать ружье по назначению не составляет проблемы. Жителю большого города начать охотиться неизмеримо труднее. Знакомых охотников или живущих за городом друзей у меня не оказалось, окрестностей Ленинграда я почти не знал. Главное же - ездить на транспорте и открыто ходить с берданкой я опасался, ее легко мог отобрать любой облеченный властью человек.
Стыдно признаться, но моими первыми трофеями стали... крысы. Великое множество их расплодилось тогда в нашей квартире. Крысоловки не помогали, и я вызвался извести крыс ружьем. В гильзы я закладывал крохотные порции пороха и дроби и с вечера устраивал засидку на коммунальной кухне. Центром притяжения грызунов было помойное ведро, именно здесь я уложил с десяток крыс величиной с котенка. Скоро умные зверьки стали осторожными. Они чуть показывали из норки головы и долго проверяли, нет ли опасности. Тут надо было затаиться, обратиться в камень. Сходные переживания я испытал позднее на лосиных охотах, когда зверь шел на мой номер, но вдруг замирал в неподвижности, и я боялся даже дышать.
До сих пор не понимаю, как терпели мои кухонные охоты соседи и мама: сказывалась, наверно, блокадная привычка к бомбежкам и обстрелам. Но мне они доставляли истинное удовольствие. Как заправский промысловик, я снимал с крыс шкурку ковриком и старательно выдергивал стержень из длинного хвоста. Этими сувенирами я одаривал друзей или подсовывал в портфели нелюбимых школьных учительниц.
Я мечтал о настоящей охоте, но путей к ней не находил. Искать полезных знакомств в охотничьем обществе, как советовали старшие, мне мешала застенчивость. Да и вряд ли бы я добился успеха. Наши общества не похожи на охотничьи клубы, какими они должны быть, это административно-бюрократическая надстройка над охотой. Оставалось сопереживать охотам книжным. Я много читал, охотничьи рассказы Пришвина, Бианки и Лесника знал почти наизусть. Попадались и специальные книги об охоте и природе. Постепенно я становился теоретиком, который довольно много знал, но практически ничего не умел.
Наконец счастье мне улыбнулось. Во мне принял участие мамин сослуживец, и на первую настоящую охоту я выехал с ним в августе 1945 года. За несколько дней до того началась война с Японией. Событие это взволновало весь мир, меня же беспокоили лишь его последствия - не сорвется ли поездка. Мне было только 14 лет, однако в этом возрасте тогда принимали уже в общество охотников по рекомендации одного из его старых членов. Охотничий билет оказался моим первым в жизни серьезным документом с фотографией. На страничке регистрации оружия была записана берданка, отныне начавшая легальную жизнь.
Известно, что новичкам везет. Первым же выстрелом из берданки мне посчастливилось сбить утку, Незадачливый чирок вынырнул из тумана и потянул в сторону нашей лодки. Я успел уточнить у своего наставника, дичь ли это, и выстрелил. К удивлению, птица запнулась в воздухе и шлепнулась в воду. От невероятной удачи я совершенно одурел. Добивать чирка не было надобности, но я открыл по нему беглый огонь.
Руки от волнения тряслись, патроны не лезли в патронник, а дробь ложилась в стороне от птицы, чуть не у борта лодки. Я был одержим единственным желанием быстрее выстрелить - куда угодно, но только быстрее - и лихорадочно нашаривал очередной из моих тринадцати патронов. Прекратил бессмысленную стрельбу лишь властный окрик моего спутника. Он спокойно вытащил утку из воды и положил ее на дно лодки. Пока мы не вернулись на базу, я ежеминутно проверял, на месте ли она.
Больше на этой охоте удача меня не баловала. Утки вылетали рядом, но я либо мазал, либо берданка давала осечку. Но что значили эти неудачи по сравнению с испытанным восторгом! С той незабываемой поездки мне открылся путь в прекрасный мир настоящей охоты, помыслы о которой целиком поглотили мою юную душу. Поначалу я вступил в этот мир робко, в одиночку, а потом нашел товарищей-сверстников, вместе с которыми искал охотничье счастье. С тех пор минуло больше сорока лет, но я никогда не раскаивался в выборе этого пути.
Начав настоящую охоту, я еще больше привязался к своей берданке. Лишился ее я самым глупым образом. За отсутствием шомпола берданка чистилась с помощью длинного прута, он сломался внутри ствола и выбить обломок своими силами не удалось. Отделив ложу, мы компанией отправились в оружейную мастерскую. В те годы ленинградские трамваи не имели наружных дверей и с левой стороны закрывались невысокими решетками. Приятель выставил ствол берданки наружу и едва не угодил им по голове пешехода. Защищаясь от удара, тот перехватил ствол рукой и остался стоять с ним посередине Литейного проспекта. Пока мы выпрыгивали из трамвая и бежали назад, незнакомец исчез.
Ни одно из ружей, что перебывали у меня в руках за долгую охотничью жизнь, я не ценил так, как свою первую берданку. Сейчас эти ружья вышли из употребления, но недавно мне посчастливилось увидеть берданку в запасниках Артиллерийского музея. Я встретил ее как старого друга, осторожно передернул затвор, и звонкий щелчок курка отозвался в душе былой радостью...
Своего сына я с детства таскал в лес и на болото, он вырос заядлым охотником. В урочное время сын получил в подарок двустволку с необходимыми принадлежностями. Однако к своему первому ружью он не испытывал особой привязанности и вскоре стал мечтать о более совершенной и престижной модели.
Я не удивляюсь этому. Путь сына к охоте был прям, но немного будничен. Охотником его сделало мое воспитание, но ружье для него - лишь техническое средство охоты. У меня же было не так. Охотником меня сделала моя берданка. Оттого, наверное, мои первые шаги на пути к охоте были освещены такой любовью к ружью, а затем и ко всему, что имело отношение к любимому увлечению. И сыну неведомо так запомнившееся мне восторженное недоумение: "За что мне дана такая радость - иметь ружье и быть охотником?"
Часто говорят, что счастье - это любовь. Если так, то моя охотничья юность была счастливее, чем у сына.
П. Стрелков
"Охота и охотничье хозяйство № 8 - 1988 г."
Первое ружье Михаила Шолохова
( выдержка из письма жене):
"В письме жене, где сообщается о том, что денежные дела молодого писателя поправились, он с восторгом пишет: «Ты, по всей вероятности, будешь ругать меня, но я признаюсь заранее: хочу купить себе ружьё. (Вру, Маруська! Купил уже! Хотел сбрехать, но не вышло). Да, милота моя, купил себе чудеснейшую двухстволку, бельгийскую, системы «Пипер», безкурковку, за 175 р. У тебя, небось, волосы дыбом? Ну, ничего, пригладь их и читай дальше. Думаю охотиться, да еще и с тобой».
https://fmsu.org/ru/donskoy-ohotnik-mihail-sholohov
( выдержка из письма жене):
"В письме жене, где сообщается о том, что денежные дела молодого писателя поправились, он с восторгом пишет: «Ты, по всей вероятности, будешь ругать меня, но я признаюсь заранее: хочу купить себе ружьё. (Вру, Маруська! Купил уже! Хотел сбрехать, но не вышло). Да, милота моя, купил себе чудеснейшую двухстволку, бельгийскую, системы «Пипер», безкурковку, за 175 р. У тебя, небось, волосы дыбом? Ну, ничего, пригладь их и читай дальше. Думаю охотиться, да еще и с тобой».
https://fmsu.org/ru/donskoy-ohotnik-mihail-sholohov
Останнє редагування: